Впервые в жизни Онория вдруг ощутила себя маленькой, хрупкой и очень уязвимой.— Возле конюшни есть колодец. — Незнакомец снял с крючка чайник, и мягкий отблеск света упал на его руку. — Я разожгу камин, а потом, пожалуй, проведаю Сулеймана.Онория поспешно отошла в сторону, а он наклонился над камином, выкладывая поленья из ящика, стоявшего на решетке. От его голоса по телу пробегала дрожь — весьма волнующее ощущение! И дыхание ее восстановилось не сразу!Пока незнакомец раздувал пламя, Онория вытаскивала из шкафов чистые скатерти и тряпки. Нашлась и коробочка с чаем. Она слышала, как незнакомец прошел мимо. Звякнуло ведро, снятое с крючка, щелкнула задвижка. Онория обернулась: он застыл в дверях, голый по пояс, залитый пронзительно-ярким светом молнии. Настоящий дикарь, живущий в первобытном мире, где царит разгул стихий! В комнату чуть не ворвался ветер, но дверь тут же захлопнулась.Онория насчитала семь ударов грома, прежде чем он вернулся. Как только открылась дверь, охватившее ее напряжение спало. Незнакомец вымок до нитки.— Возьмите. — Она протянула ему самую большую скатерть, взяла чайник и поставила его на огонь, решив, что лучше не смотреть на то, как он будет вытирать свою великолепную грудь. Вскоре чайник закипел. Онория налила воду в заранее приготовленный тазик.Незнакомец подошел к кровати. Онория хотела предложить ему вытереться возле камина, но потом передумала. Поставив тазик на комод, она отжала тряпку и осторожно провела ею по лицу юноши, к которому прилипли кусочки гравия и пыль. Она вглядывалась в его юное лицо, и приближающаяся смерть казалась ей богохульством. Смыв грязь с лица, она дошла до перепачканной рубашки.— Дайте-ка мне, — услышала она и слегка отодвинулась. Несколько точно рассчитанных движений — и левая пола рубашки была отогнута. — Тряпку!Онория подала ему отжатую тряпку. Она удивлялась, глядя на сильные руки незнакомца, которые, оказывается, могли быть такими нежными. И ее до глубины души трогало, что он — казавшийся ей самим воплощением жизни — с таким благоговением склонялся над умирающим.Когда все было закончено, Онория накрыла раненого еще одним одеялом, собрала грязные тряпки, положила их в таз и, поставив его на стол, распрямила уставшую спину. Незнакомец расположился возле очага.— Девил? — Возглас был таким слабым, что Онория едва услышала его. Она стремглав бросилась к юноше. У того затрепетали веки.— Девил. Нужен… Девил.— Все в порядке, — прошептала Онория, положив руку ему на лоб. — Тут нет никакого дьявола… мы не отдадим ему тебя. Юноша нахмурился и качнул головой.— Нет! Нужно видеть…Тяжелые руки опустились на плечи Онории. Она и ахнуть не успела, как незнакомец приподнял ее и поставил в сторонку. Раненый открыл лихорадочно блестевшие глаза и попытался встать.— Лежи, Толли, я здесь.Незнакомец, занявший место Онории, заставил юношу вновь откинуться на одеяло. Она смотрела на эту сцену в полном ошеломлении. Голос и прикосновение руки незнакомца, видимо, успокоили умирающего.— Хорошо, — выдохнул он еле слышно, не спуская глаз с незнакомца. — Я нашел тебя, — на бледном лице юноши мелькнула слабая улыбка, но тут же исчезла. — Я должен сказать…Его торопливую речь прервало покашливание, вскоре переросшее в настоящий приступ. Незнакомец обнял юношу, словно пытаясь влить силы в умирающее тело. Когда кашель прекратился, Онория подала незнакомцу чистую тряпку. Он стер кровь с губ юноши.— Толли!Ответа не последовало: молодой человек снова был без сознания.— Вы родственники, — сказала Онория, и это был не вопрос, а утверждение. Она поняла это в тот момент, когда юноша открыл глаза.В чертах лица у них было много общего, широкий лоб, круто изогнутые брови, но главное — глаза.— Мы двоюродные братья. — Его лицо словно окаменело. — Только он моложе, ему еще и двадцати не исполнилось.«Сколько же ему лет? — подумала Онория о незнакомце. — Тридцать уж наверняка, но при такой внешности трудно судить. Этот человек кажется таким мудрым и таким опытным!»Незнакомец ласково отвел сбившийся локон с мертвенно-бледного лба раненого.Тихие стоны ветра стали громче. Теперь они напоминали похоронный плач. Глава 3 Итак, Онория оказалась узницей в ветхой лачуге наедине с умирающим юношей и человеком, которого тот называл Девил. Уютно устроившись в кресле возле камина, она попивала чай из кружки и обдумывала сложившуюся ситуацию. Уже ночь, и гроза не утихает. Даже при самом горячем желании ей отсюда не уйти.Взглянув на незнакомца, все еще сидевшего на кровати, Онория состроила гримасу. Уходить не хочется: она до сих пор не знает его имени, а этот человек заинтересовал ее, он внушает уважение и сочувствие.С того момента, как юноша заговорил, миновало полчаса. Девил — настоящее имя пока ей было не известно — не отходил от умирающего. Его лицо казалось бесстрастным, но горе пряталось за этой маской, туманило зеленые глаза. Онории все это было знакомо: шок, вызванный внезапной смертью близкого человека, глубокая неизбывная скорбь… Она не торопясь пила чай, глядя на языки пламени в камине.Через некоторое время скрипнула кровать и раздались тихие звуки шагов. Онория скорее почувствовала, чем увидела, как незнакомец опустился в большое резное кресло, и ощутила запах пыли, поднявшейся от выцветших подушек. Чайник тоненько засвистел. Она налила воду в кружку, дождалась, пока сойдет пар, и протянула ее Девилу.Он взял кружку, легонько погладил ее длинными пальцами и посмотрел на Онорию. — Спасибо.Он пил чай молча, не сводя глаз с огня. Онория последовала его примеру.Минуты бежали одна за другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118