Он был жив. Онория поняла это сразу, как только опустилась рядом с ним на колени. Он дышал хрипло и прерывисто, лежа на боку лицом вниз. Взяв раненого за плечо, она повернула его на спину. Дыхание его стало ровнее, но Онория едва обратила на это внимание. Ее взгляд был прикован к дыре на левой стороне сюртука. С каждым вздохом из раны начинала струиться кровь.Этот поток надо остановить. Онория схватила свой носовой платок, но, снова посмотрев на рану, поняла, что он совершенно бесполезен. Тогда она сорвала с шеи шелковый, цвета топаза, шарф, который всегда надевала к своему серому платью, и свернула его потуже. Затем распахнула запачканный кровью сюртук, но рубашку трогать не стала и приложила к зияющей дыре импровизированный бинт. Только после этого она взглянула на его лицо.Он был молод… слишком молод, чтобы умереть. Черты лица — правильные, даже красивые, — еще были по-юношески мягки. Густые каштановые волосы разметались по широкому лбу. Глаза под каштановыми дугами бровей были закрыты. Пальцы Онории стали липкими от крови. Плато — чек и шарф не остановят этого бесконечного потока.Ее взгляд упал на галстук раненого юноши. Отстегнув булавку она развязала галстук, сложила его и осторожно прижала к ране толстый комок. Гром ударил в то мгновение, когда она склонилась над незнакомцем.Глухой раскат, казалось, разорвал воздух. Лошадь заржала и помчалась вскачь. Онория услышала громкий треск, а потом топот копыт. С замирающим сердцем она смотрела на проносящуюся мимо нее двуколку, полная ужаса и сознания своего бессилия. Ветка, к которой были привязаны поводья, бешено билась о бортик.Сверкнула молния. Сквозь густую листву пробился ослепительный белый свет. Онория зажмурилась, усилием воли отгоняя тягостные воспоминания.Раздался тихий стон. Она посмотрела на юношу, но тот по-прежнему был без сознания— Прекрасно. — Онория огляделась по сторонам.Итак, она оказалась одна-одинешенька в лесу, за много миль от дома, без средств передвижения, в местах, которые впервые увидела четыре дня назад, да еще во время бури, срывающей листву с деревьев. И этот молодой человек, истекающий кровью. Господи, как же ему помочь?Бессильно опустив руки, она застыла в нерешительности. Вдруг тишину нарушил стук копыт. Сначала Онория решила, что это ей пригрезилось, но звук приближался, становился все громче.От радости у нее закружилась голова. Онория поднялась и вышла на дорогу.И тут земля содрогнулась, новый удар грома поверг ее в трепет. Подняв глаза, она увидела, как ей показалось, саму смерть.Огромный черный жеребец с громким ржанием встал на дыбы; подкованные копыта мелькнули всего в нескольких дюймах от ее головы. Всадник был под стать своей лошади. Весь в черном, с гривой черных волос и резкими, чуть ли не сатанинскими, чертами лица.Конь с грохотом опустился на землю, едва не задев Онорию. Фыркая от ярости, сверкая белками глаз, животное натягивало повод, чтобы повернуть голову к незнакомке. Но, чувствуя свое бессилие, снова попыталось встать на дыбы.На руках всадника вздулись мускулы, его длинные ноги вдавились в бока лошади. В течение минуты, показавшейся бесконечной, человек и копь боролись друг с другом. Наконец животное признало свое поражение, издало протяжный прерывистый храп и успокоилось.У Онории сердце выпрыгивало из груди. Она взглянула на незнакомца. Даже в полумраке было видно, какие у него глаза. Бледно-зеленые, горящие, мудрые. Да, огромные, глубоко посаженные глаза под крутыми дугами черных бровей были самой примечательной чертой на этом волевом лице. Взгляд у всадника был пронизывающий, завораживающий… какой-то неземной. Онории казалось, что сам дьявол пришел за одной из своих жертв, а заодно прихватит и ее.Голубой туман поплыл перед ее глазами. Глава 2 — Что вы здесь делаете, черт побери?Этот вопрос, завершившийся чередой изощреннейших проклятий, прозвучал так страстно, что, казалось, мог остановить саму бурю. Онория моментально пришла в себя. Она взглянула на всадника и отступила назад, высокомерно указав на тело, распростертое у обочины.— Я наткнулась на него несколько минут назад. Он ранен, а я не могу остановить кровьВсадник посмотрел на неподвижное тело. Онория снова направилась к раненому. Как странно: всадник даже не шевельнулся. Она оглянулась и в недоумении уставилась на широкую грудь незнакомца, обтянутую черной курткой для верховой езды. Он сделал такой глубокий вдох, что ткань чуть не затрещала по швам.— Прижмите повязку… еще сильнее.Не удосужившись посмотреть, выполнен ли его приказ, незнакомец спрыгнул с лошади. В его движениях было столько суровой силы, что у Онории снова закружилась голова. Она поспешно повернулась к раненому юноше.— Именно это я и делаю, — пробормотала она, опустившись на колени и прижимая повязку к ране обеими руками.Незнакомец на мгновение обернулся к ней, привязывая коня к дереву.— Наклонитесь… надавите всем своим весом.Онория нахмурилась, но последовала его совету. В низком голосе незнакомца слышались повелительные нотки. Видимо, этот человек привык, чтобы ему повиновались. Но она решила, что сейчас не время обижаться: ведь больше рассчитывать не на кого. Только он может помочь раненому. Послышались шаги; сапоги незнакомца гулко ударялись об утрамбованную землю. Потом он замедлил ход, словно колеблясь, остановился… Онория подняла голову. Но шаги возобновились.Он обошел раненого с другой стороны, стараясь не наступить в большую лужу крови, наклонился и стал всматриваться в лицо юноши.А Онория глядела на него из-под полуопущенных ресниц.Его лицо производило столь же сильное впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118