Инстинкт подсказал ему, что пора останавливаться, если он желает сохранить остатки разума и самообладания.
Опыт позволил Тристану отступить осторожно, чтобы не дать девушке испытать смущение или разочарование. Просто ласки стали более спокойными и поцелуи скорее ласковыми, чем страстными. Пламя потихоньку отступало, оставляя после себя чувство легкой грусти и тепла.
Наконец ресницы девушки дрогнули, и Тристан с тревогой встретил взгляд голубых глаз. И не увидел в них испуга. Лишь вопрос: что же дальше?
Для него ответ был вполне очевиден, но сейчас было не место и не время, а потому он негромко сказал:
— Уже темнеет, я провожу вас домой.
Леонора, почувствовав укол разочарования, взглянула в окно. Время сумерек почти прошло, и за окном быстро наступал вечер.
— Я и не знала, что уже так поздно. — Она отступила. Там, где она была только что, время не имело никакого значения. И это было такое замечательное ощущение… Леонора быстро запретила себе думать о чем-либо. Потом, когда она останется одна, чтобы никто не видел, как она краснеет… Проигнорировав сорочку, она быстро застегнула платье и пальто. Подняла глаза и встретилась с внимательным взглядом Трентема. Несколько секунд он словно, силился разглядеть что-то в ее взгляде, затем, насмешливо изломив бровь, спросил:
— Я так понимаю, что вы одобрили обстановку?
На лице Леоноры мгновенно возникло высокомерное выражение. Она чуть приподняла брови и ледяным тоном ответила:
— Она идеально подходит для ваших целей.
Каковы бы эти цели ни были. Повернувшись, девушка пошла к двери. Некоторое время лорд не двигался и молча смотрел ей в спину. Она знала это совершенно точно — потому что чувствовала этот взгляд кожей. Потом Трентем зашевелился и пошел за ней к выходу.
Опыт, вот чего ей не хватало. «У меня нет опыта общения с мужчинами, особенно такими, как Трентем. И поэтому, сталкиваясь с ним, я сразу оказываюсь в невыгодном положении».
Испустив полный печали вздох, Леонора поплотнее запахнула шелковый пеньюар и забралась в старое и уютное кресло у камина. На улице было ужасно холодно, и даже в зимнем саду вдруг стало неуютно. Тогда она решила, что шелк и кресло у горящего огня — самая подходящая обстановка для тех вопросов и проблем, которые надо решить сегодня.
Трентем проводил ее до дома и потребовал встречи с дядей и братом. Она безропотно провела его в библиотеку. Потом слушала, как он расспрашивает их: обдумали ли они, что могло быть целью взломщика? Появились ли какие-нибудь идеи? Леонора могла бы сказать ему сразу, что ни сэр Хамфри, ни Джереми не собирались ничего обдумывать. Они выкинули эту проблему из головы, как только за Тристаном закрылась дверь.
И теперь они смотрели на него с недоумением: почему такая безделица все еще занимает занятого человека? Никаких идей и предположений, само собой, не было. Трентем все понял, и Леонора заметила, что челюсти его сжались, а лицо на секунду окаменело. Но он поблагодарил дядю и Джереми, вежливо с ними попрощался и ушел, так и не выказав своего недовольства.
Леонора проводила гостя до парадной двери. Кастора она отослала, и теперь только Генриетта составляла им компанию — отрывисто дышала у ног хозяйки и смотрела на Трентема с нескрываемым обожанием.
Мужчина взглянул в глаза Леоноре, и девушка без труда прочла его мысли. Щеки ее вспыхнули, и она опустила ресницы. Он ласково провел ладонью по ее щеке, осторожно взял за подбородок и заставил поднять лицо. Коснулся губ легким поцелуем — слишком легким, но сердце все равно замерло. Взглянув в глаза, быстро сказал:
— Берегите себя.
Тут на горизонте показался Кастор, и лорд Трентем отбыл, оставив ее наедине с мучительным беспокойством и смутным осознанием того, что, если она собирается жить дальше, нужно что-то решить.
Нужно осмелиться на принятие решения. Или не осмелиться.
Леонора поудобнее устроилась в кресле. Она уже поняла, что теперь время остановилось и ничего в ее жизни не произойдет, пока она не ответит на один-единственный вопрос: осмелится ли Леонора Карлинг удовлетворить свое любопытство? Нет, ведь это не просто праздная любознательность. Желание узнать, пережить то неведомое, что и составляет сущность отношений между мужчиной и женщиной, снедало ее.
Леонора смотрела на огонь и думала, думала. Был в ее жизни период, когда она была уверена: придет время — и это знание войдет в ее жизнь вместе с замужеством. Но общество и судьба решили иначе — ей не суждено выйти замуж. А значит, это знание стало для нее недоступным. Как-то так принято, что лишь замужние женщины имеют право пережить и узнать этот волнующий секрет.
Молодая, девушка, попытавшаяся проникнуть в тайны бытия в обход освященного церковью брака, подвергалась остракизму и бесчестью. Но она уже не юная девушка. Ей двадцать шесть лет, и в глазах общества она законченная старая дева.
Кроме того, вращаясь в свете, Леонора прекрасно, помнила еще одно правило: любая светская дама, родив мужу наследника, считала себя вправе пуститься во все тяжкие. И свет каким-то образом не считал это преступным. До тех пор, разумеется, пока все держалось в рамках приличий.
Итак, что мы имеем? Она не связана надеждой на брак, и нет необходимости беречь себя для кого-то. И клятв в верности тоже не давала. Так что, объективно говоря, если она решится уступить Трентему и позволит ему… то она не нарушит никаких обязательств и не причинит никому вреда.
Тут Леонора вспомнила о такой опасной для всякой связи вещи, как беременность. Но здравый смысл подсказывал ей, что этого можно избежать каким-то несложным путем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119