С таким характером ей прямая дорога в старые девы. И нечего думать об этой высокомерной задаваке. Тем не менее он никак не мог избавиться от мыслей о мисс Карлинг.
Трентем пошевелился, перенес тяжесть на другую ногу и опять замер — темная тень в темном доме. Но в мозгу крутилось множество мыслей. Зря он позволил себе эту слабость — подумал об этой девушке как… как о возможном удовольствии. Они столкнулись случайно, и тело его ответило на прикосновение. А потом она повела себя так холодно, так вызывающе, полностью игнорируя свои и его чувства, что он воспринял это как вызов. И это в тот момент, когда у него забот полон рот: дом, целая стая тетушек, о которых надо заботиться, имение, поиски жены… Как это все не вовремя! И сегодня утром — не сделал ли он очередную глупость?
Тристан намеренно позволил себе вольность, использовал вполне определенный вид оружия — чувственность, дабы привлечь ее. Или, вернее, отвлечь. Он вздохнул. Теперь девушке будет о чем подумать и на время она позабудет о грабителях и взломщиках, а значит — будет в безопасности.
Ветер за окнами взвыл еще яростнее. Мужчина бесшумно потянулся, расправил плечи и опять замер в ожидании. Вожделение — сильное чувство. Но он слишком стар и умудрен, чтобы позволить ему взять вверх над доводами разума. И сегодня он принял вполне разумное решение. Что бы там ни думали и ни говорили ее брат и дядюшка, он носом чуял опасность, нависшую над их домом. В данной ситуации будет вполне естественно и правильно, если он употребит свой опыт и навыки для того, чтобы разрешить проблему и устранить опасность. А потом он уйдет и оставит Леонору Карлинг.
Тристан напрягся. Его слух уловил еле слышный скрежет металла о камень. Вот опять. Надо же, взломщик явился даже раньше, чем он предполагал. Похоже, это все же дилетант.
Сам Тристан дежурил в доме с восьми часов вечера. Он проскользнул узкой улочкой позади здания, прошел через садик и проник внутрь через дверь кухни. Машинально отметил, что рабочие забрали с собой большую часть инструментов, но боковую дверь никто не тронул, все осталось как было: ключ в замке, но не повернут. Он остался доволен подготовленной сценой и тихонько удалился в нишу у входа, предназначенную для гардероба. Узкая непарадная лестница, которая вела из этой части холла в кухню, заканчивалась дверью, которую Тристан предусмотрительно подпер кирпичиком — чтобы не захлопнулась.
Из гардеробной прекрасно просматривался холл первого этажа и лестницы, ведущие вверх, а также лестница, по которой спускались в полуподвальный этаж, где и располагалась кухня. Откуда бы ни появились нежеланные гости, он все равно их увидит.
Тристан был уверен, что взломщик сразу направится в подвал. И он не собирался ему мешать. Не сразу. Сначала следует посмотреть, какова же цель этого упорного, но неудачливого грабителя. И уж потом он не торопясь допросит его.
Шаги на крыльце. Тристан повернулся к парадной двери. Надо же, против всех ожиданий вор идет с парадного входа. Сквозь стекло двери он смог разглядеть неясные очертания фигуры на крыльце. Тристан выскользнул из гардеробной и смешался с тенями у двери.
Леонора ушла в спальню, но ложиться не стала. Прислушиваясь, она мысленно следила за происходящим в доме. Вот расходятся слуги, закрываются двери, гаснет свет. Для верности она дождалась, пока часы пробили одиннадцать. Теперь улица наверняка абсолютно пустынна. Девушка тихонько спустилась вниз, проскользнула мимо библиотеки, где сэр Хамфри и Джереми продолжали изучение своих книг, взяла пальто и вышла за порог. Она со вздохом взглянула на свою попутчицу. Отделаться от Генриетты было совершенно невозможно. Если попытаться запереть ее где-нибудь или просто оставить в холле одну, овчарка начнет выть.
— Шантажистка, — прошептала девушка. — Помни, мы будем только смотреть. Нам нужно узнать, что замышляет этот человек. Так что обещай сидеть тихо.
Генриетта, часто дыша и свесив набок розовый язык, переступила с ноги на йогу.
И вот они у парадной двери дома номер двенадцать. Леонора осторожно повернула ключ и вздохнула с облегчением — замок остался старый. Убрала ключ в карман, одной рукой схватила собаку за ошейник, а другой осторожно повернула дверную ручку. Она приоткрыла дверь совсем немного — только чтобы можно было протиснуться внутрь. И вот они в доме. Леоноре пришлось отпустить ошейник Генриетты, потому что дверь не желала закрываться — ветер рвал створку, и она вынуждена была ухватиться за нее двумя руками. Но вот дверь закрылась, ветер остался на улице, и девушку окружила тишина. Она стояла на месте, вслушиваясь в молчание пустого дома и ожидая, пока глаза привыкнут к темноте. Холл, лишенный привычных вещей, казался совершенно незнакомым местом. Вдруг Генриетта тихо взвизгнула и села. Леонора испугалась, но собака не проявляла недовольств или настороженности. Раздался шуршащий звук — это хвост овчарки мел по полу, и Леонора с изумлением поняла, что та готова прыгать от восторга. Девушка с недоумением уставилась на животное и вдруг почувствовала, что рядом кто-то есть; словно вмиг сгустился мрак и стал плотью. Ужас охватил ее, она успела вдохнуть — и крепкая ладонь закрыла ей рот. Сильная рука, скользнув вокруг талии, прижала ее к каменно-твердому телу, сковывая, лишая возможности двигаться, подавляя…
Кто-то склонился к ней, но лица не видно, только тьма. И этот кто-то с едва сдерживаемой яростью прошептал в ухо:
— Какого черта вы тут делаете?
Тристан не мог поверить в увиденное. А он-то был доволен собой! Так удачно использовал собственное обаяние, отвлек девушку — и пожалуйста, вот она, собственной персоной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119