– Шрам есть. Подойдите ближе, но смотрите не сразу. Сейчас я сделаю так, чтобы вам было лучше видно.Фрэнсис схватила его за руку, и Чарльз вздрогнул: ее пальцы были такими же ледяными, как пальцы трупа.– Это очень страшно? – дрожащим голосом спросила она.Чарльз хотел было ответить, что нет, но ложь замерла у него на губах.– Да, – спокойно сказал он. – Но вы, я думаю, иного и не ожидали. Обойдите меня слева. – Чарльз поднял фонарь так, чтобы он освещал руку, оставляя тело в тени. – Вот шрам. Вы узнаете его?– Да. – Она поспешно отвернулась. – Именно такой шрам.– У него были еще какие-нибудь особые приметы?– Кажется, нет. Вот только… Позвольте мне взглянуть на его лицо. У него есть бородка и усы?– Да, но должен предупредить вас: лицо страшно обезображено. Боюсь, что вы не сможете узнать его.– Я узнаю. Только позвольте мне… посмотреть.Чарльз обнял ее за талию на тот случай, если она потеряет сознание. Фрэнсис выпрямилась, наклонилась над гробом и взглянула в лицо трупа. Чарльз почувствовал, что ноги у нее подогнулись, и крепко прижал Фрэнсис к себе. Как бы хотелось ему облегчить ее боль! Но он с горечью сознавал, что это невозможно.– Это ваш дядя? – мягко спросил он.– Да! – Сдавленный стон сорвался с ее губ. – Я вспомнила: у него была родинка на щеке. Посмотрите, это она? – Фрэнсис показала пальцем. – Или это кровь?Чтобы потрогать пятнышко, Чарльз должен был отпустить ее, но боялся, что она тут же упадет.– Подержите фонарь, – приказал он, чтобы высвободить одну руку, а второй продолжая поддерживать ее. Фонарь в ее дрожащей руке бросал изменчивый свет, пока он торопливо ощупывал пятнышко. – Это не похоже на кровь. Должно быть, родинка. Что-нибудь еще?Фрэнсис била крупная дрожь, но она изо всех сил старалась держаться.– Я не сомневаюсь, что это мой дядя, хотя у него почти не осталось лица. Видите отчетливую линию его верхней губы? И его волосы… – Она протянула руку, но не смогла заставить себя дотронуться до трупа и уткнулась в плечо Чарльза. – О, дядя Эдвард!Чарльз удержался от проявления эмоций и взялся за крышку гроба. Но не успел он поставить крышку на место, как Фрэнсис метнулась в сторону, уронив фонарь. Тогда Чарльз повернулся к ожидавшим мужчинам.– Мы закончили. Будьте так добры, опустите гроб. – Он сунул серебряные монеты в их потные, грязные ладони. – А потом начинайте засыпать могилу. Я присоединюсь к вам через минуту, но прежде мне нужно позаботиться о даме.Он нашел Фрэнсис прислонившейся к какому-то невысокому памятнику. Ее хрупкое тело сотрясалось от беззвучных рыданий. Чарльз обнял ее за талию, чувствуя, насколько бессилен перед лицом этой боли – подобной той, какую испытывал он сам, когда умер его отец. Он сидел тогда рядом с матерью, пока священник исполнял последний похоронный обряд, и не мог произнести ни слова. Мать крепко держала его за руку и плакала, а ему казалось, что в груди у него открылась зияющая дыра, грозящая затянуть его в черную глубину…– Вы хотите мне что-нибудь сказать? – очень тихо спросил он Фрэнсис, стараясь отогнать горькие воспоминания.Она прерывисто вздохнула и достала носовой платочек.– Теперь я наверняка знаю, что он мертв. И, может быть, это к лучшему. По крайней мере, он не заточен в какой-нибудь темнице, где его мучают эти проклятые испанцы…– Вы правы, – Чарльз прижал ее голову к своему плечу, поглаживая влажные от ночного тумана волосы. – Остается утешаться тем, что никто уже не может причинить ему вреда.– Иногда я думаю, что хотела бы умереть вместе с ним. Это большой грех?– Нет. Вы любили его, вот и все.Фрэнсис заплакала еще сильнее, и он снова ощутил ее невыносимую боль, которой ничем не мог помочь.– Кто такая Инес? – внезапно спросила Фрэнсис между двумя всхлипываниями, и Чарльз остолбенел. – Вы проклинали ее во сне сегодня ночью.Что ж, не стоило удивляться тому, что Фрэнсис так неожиданно переменила тему разговора. А Инес снилась ему очень часто, и, очевидно, он не раз вслух произносил ее имя…– Я предпочел бы не говорить о ней, – помолчав, ответил Чарльз.– Но мне необходимо знать! – В голосе Фрэнсис звучало отчаяние, словно она стояла на краю обрыва. – Что вам сделала эта женщина?Она подняла лицо, страшно бледное в смутном свете луны, и Чарльз понял, что ей хочется утопить свое горе в чужом несчастье. Она цеплялась за все, что угодно, и ее нельзя было за это осуждать.– В том, что случилось, не было ее вины, – неохотно произнес он. – Виноват был я.Фрэнсис покачала головой и сжала его руку так крепко, что ее ногти вонзились в его ладонь.– Но что-то она все же сделала? – продолжала допытываться она, и Чарльз не выдержал.– Да! – простонал он, чувствуя, что его мука перерастает в гнев. – Но она сделала именно то, что должна была сделать. Мы оба были влюблены в нее, Ричард и я. Мы вели себя как лунатики, пытаясь завоевать ее, хотя у нас не было никаких шансов на то, что она когда-нибудь выйдет замуж за одного из нас.– А почему она оказалась на островах Карибского моря?– Ее отец владел там огромной плантацией. Мы с Ричардом однажды увидели ее, когда она купалась в закрытой бухточке… О боже! – Он сжал зубы, чтобы удержать крик ярости. – Я не хочу говорить о ней! Пусть прошлое останется прошлым. Могу сказать только одно: временами я так же, как и вы, хотел умереть.– Остерегайтесь таких желаний, приятель. Они могут неожиданно осуществиться, – раздался вдруг рядом с ними негромкий голос.Чарльз мгновенно напрягся, готовый защищаться. Свет нескольких фонарей ослепил его – их окружили люди из парижской ночной стражи. Впереди стоял высокий человек в шляпе с пером.– Сэр Хэмфри! – воскликнула Фрэнсис, узнав одного из друзей своего дяди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110