Он попросил перчатку и ловко усадил птицу к себе на руку, размышляя, что может быть причиной ее недуга.– Как давно она у вас? – спросил он, чувствуя, как дрожит птица.– Около шести лет.– Кто, кроме вас, ухаживает за ней?– За ней ухаживал брат Себастьян, – медленно произнес настоятель. – Мы с ним вместе занимались ею с самого начала. Брат Себастьян был очень привязан к ней, но прошлой зимой он умер. Ему было шестьдесят девять лет.Настоятель скорбно потупился, и Чарльз понял, что этот человек многое видел в жизни и многое потерял.– Я полагаю, ваша птица в трауре, – сказал он, почесывая грудку соколихи.Настоятель вздохнул.– Я боялся этого, хотя, наверное, сам усугубил ее состояние. В последнее время я уделял ей мало внимания: у меня прибавилось обязанностей в связи с тем, что во Франции неспокойно.– Что ж, мне все ясно, – сказал Чарльз, передавая птицу настоятелю. – И поскольку вы попросили моего совета, я предписываю: пищу она должна принимать только из ваших рук. И весь день она должна быть с вами. А ночью пусть спит в вашей спальне на насесте.Настоятель погладил птицу свободной рукой и сокрушенно покачал головой.– Я бы сам не догадался, – сказал он. – Благодарю вас за мудрый совет.– Тут все очень просто. Всегда нужно учитывать, что птицы способны привязываться к людям. Без брата Себастьяна и без вас ваша соколиха оказалась покинутой и страдала.Чарльз вспомнил об Арктурусе, тоскующем без него в Англии, и тяжело вздохнул. Конечно, там есть мастер Дикон, но хозяина птице не заменит никто…Взгляд его упал на деревянную скамью с резной спинкой. Там были изображены две птицы.– Что означает это изображение? – спросил он настоятеля.– Ястреб и горлица? Это древний символ, ястреб символизирует жизнь активную, горлица – созерцательную. Мужчины обречены, как этот ястреб, сражаться и убивать ради спасения себя и своих близких. С горлицей обычно ассоциируется религиозная жизнь и жизнь женщины. А созерцательная жизнь – это жизнь в молитвах и размышлениях.Чарльз подумал о Фрэнсис, и с его губ сорвался вопрос:– А что должна делать горлица, чтобы выжить?– Подчиняться с кротостью, – с готовностью ответил аббат. – Горлица живет в голубятне и кормит всех. Или выращивает птенцов. Она никогда не сражается. Она приемлет свою судьбу.– Тогда Фрэнсис… совсем не горлица, – пробормотал Чарльз, даже не заметив, что произнес эти слова вслух.Аббат усмехнулся.– Нет, баронесса совсем не голубка, – согласился он. – Она хочет летать свободно, как и вы.Чарльз задумался, припомнив, как выглядела Фрэнсис сегодня утром в саду. Пьер и Луи стояли рядом с ней, а она положила руки им на плечи, ощущая себя связанной с мальчиками, но при этом не подчиняя их себе.Черт побери, он когда-то мечтал именно о такой связи с женщиной! Но после предательства Инес он решил, что женщин следует подчинять, иначе никогда не будешь чувствовать себя в безопасности. Чарльз знал: он не сможет поверить кому-то настолько, чтобы отдать свое сердце – свое несчастное, увядшее сердце – в чьи-либо руки. А это значит, что с ним Фрэнсис никогда не будет счастлива… Ну что ж, он, по крайней мере, постарается быть ей другом. Сегодня ночью на кладбище Фрэнсис будет невыносимо тяжело, и он сделает все, чтобы облегчить ей эту ношу! Но в то же время он должен предоставить ей полную свободу действий.Чарльз поморщился, словно от боли, – он понял, что ему предстоит одна из самых трудных ночей в его жизни. 18 Дорога от монастыря до Парижа заняла три часа. Чарльз вновь и вновь пытался выяснить, что известно Фрэнсис о неминуемом вторжении Испании, но она упорно отказывалась отвечать.– Вскоре мы оба узнаем больше, – вот и все, что она сказала.Часы на башне пробили двенадцать, когда их коляска вползла в густой туман, окутывавший северный берег Сены. Настоятель отправил с ними одного из монахов, чтобы он в отсутствие Луи правил лошадьми. Пьер сидел рядом на козлах и показывал дорогу.С тех пор как они въехали в город, Фрэнсис молчала, тревожно вглядываясь в темноту, и заговорила только один раз.– Слишком тихо, – сказала она. – Улицы пусты. Что-то должно произойти…Они решили оставить лошадей, Пьера и Ориану в доме, где жили мальчишки. Темное поле, полуразвалившееся строение, где они занимали одну комнатушку, безучастно взирало на Чарльза разбитыми окнами. Ночная тишина нависла над ним как саван. Чарльзу стало не по себе, и он подумал, что виной тому предстоящее им дело.На кладбище они отправились пешком – Фрэнсис сказала, что идти недалеко. Вскоре показались кладбищенские ворота. Здесь, сейчас они решат все сомнения относительно Эдварда Силлингтона!Тяжелые железные ворота оказались заперты, на калитке висела тяжелая цепь с замком. Казалось, она говорит: «Убирайтесь! Мертвым никто здесь не нужен».– Нам придется перелезать, – громким шепотом сказал Чарльз, показывая на каменную стену, окружавшую церковный двор. – Но, может быть, подождать тех, кто будет раскапывать могилу?– Мы договорились встретиться прямо у могилы. Луи знает, где это.– В таком случае вы полезайте первой. Я подсажу вас.Белая кожа Фрэнсис в темноте казалась еще белее. Хлопья тумана делали ее похожей на призрак. Чарльз впервые явственно осознал всю фантастичность их ночного предприятия.Он хотел приободрить Фрэнсис, но не мог: это было бы просто нечестно. Либо ее дядя жив и находится в испанской тюрьме, либо он умер от рук испанцев. И то и другое ей будет тяжело пережить.Фрэнсис поставила ногу на его сплетенные руки, путаясь в юбках, взобралась на широкую стену, села на ней, а потом исчезла из вида. Чарльз подпрыгнул, уцепился за край и, подтянувшись, перемахнул через стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110