– Кто в карете?
– Молодая дама… О, как она величественна! Как грациозна! Боже, до чего хороша! Странно: мне кажется, я ее где-то видела… Нет, нет, просто у нее есть что-то общее с Николь.
– Николь похожа на эту даму – столь гордую, величественную, красивую?
– Да, но только отчасти – как жасмин похож на лилию – Так… Что сейчас происходит в Нанси?
– Молодая дама выглянула из кареты и знаком приказала Филиппу приблизиться… Он повиновался… Вот он подъехал, почтительно склонился.
– Вы слышите, о чем они говорят?
– Сейчас, сейчас! – Андре жестом остановила Бальзамо, словно умоляя его замолчать и не мешать ей.
– Я слышу! – прошептала она.
– Что говорит молодая дама?
– С нежной улыбкой на устах приказывает пришпорить коней. Говорит, что эскорт должен быть готов завтра к шести утра, так как днем она хотела бы сделать остановку.
– Где?
– Об этом как раз спрашивает мой брат… О Господи!
Она собирается остановиться в Таверне! Хочет познакомиться с моим отцом… Столь знатная особа остановится в нашем убогом доме?.. Что же нам делать? Нет ни столового серебра, ни белья…
– Успокойтесь! Я об этом позабочусь!
– Да что вы…
Привстав, девушка снова в изнеможении рухнула в кресло, тяжело дыша.
Бальзамо бросился к ней и, несколько раз взмахнув руками, заставил ее крепко уснуть. Она уронила прелестную головку на бурно вздымавшуюся грудь.
Вскоре она успокоилась.
– Наберись сил, – проговорил Бальзамо, пожирая ее восторженным взглядом. – Мне еще понадобится твое ясновидение. О знание! – продолжал он в сильнейшем возбуждении. – Ты одно никогда не подведешь! Человек всем готов жертвовать ради тебя! Господи, до чего хороша эта женщина! Она – ангел чистоты! И ты знаешь об этом, потому что именно ты способен создавать и женщин, и ангелов. Но что значит для тебя красота? Чего стоит невинность? Что могут мне дать красота и невинность сами по себе? Да пусть умрет эта женщина, столь чистая и такая прекрасная, лишь бы уста ее продолжали вещать! Пусть исчезнут все наслаждения бытия: любовь, страсть, восторг, лишь бы я мог продолжать свой путь к знанию! А теперь, моя дорогая, благодаря силе моей воли несколько минут сна восстановили твои силы так, словно ты спала двадцать лет! Проснись! Точнее, вернись к своему ясновидению. Мне еще кое-что нужно от тебя узнать.
Простерев руки над Андре, он приказал ей пробудиться.
Видя, что она покорно ждет его приказаний, он достал из бумажника сложенный вчетверо лист бумаги, в котором была завернута прядь иссиня-черных волос. Аромат исходивший от волос, пропитал бумагу настолько, что она стала полупрозрачной.
Бальзамо вложил прядь в руку Андре.
– Смотрите! – приказал он.
– О, опять эти мучения! – в тревоге воскликнула девушка. – Нет, нет, оставьте меня в покое, мне больно! О Боже! Мне было так хорошо!..
– Смотрите! – властно повторил Бальзамо и безжалостно прикоснулся стальной палочкой к ее груди.
Андре заломила руки: она пыталась освободиться из-под власти экспериментатора.
На губах ее выступила пена, словно у древнегреческой пифии, сидевшей на священном треножнике.
– О, я вижу, вижу! – вскричала она с обреченностью жертвы.
– Что именно?
– Даму!
– Ага! – злорадно пробормотал Бальзамо. – Выходит, знание далеко не так бесполезно, как например, добродетель! Месмер победил Брутуса… Ну так опишите мне эту женщину, дабы убедить меня в том, что вы правильно смотрите.
– Черноволосая, смуглая, высокая, голубоглазая, у нее удивительные нервные руки…
– Что она делает?
– Она скачет.., нет – парит на взмыленном жеребце.
– Куда она направляется?
– Туда, туда, – махнула девушка рукой, указывая на запад.
– Она скачет по дороге?
– Да.
– Это дорога на Шалон?
– Да.
– Хорошо, – одобрительно кивнул Бальзамо. – Она скачет по дороге, по которой отправлюсь и я; она направляется в Париж – я тоже туда собираюсь: я найду ее в Париже. Можете отдохнуть, – сказал он Андре, забирая у нее прядь волос, которую она до тех пор сжимала в руке.
Руки Андре безвольно повисли вдоль тела.
– А теперь, – обратился к ней Бальзамо, – ступайте к клавесину!
Андре шагнула к двери. Ноги у нее подкашивались от усталости, отказываясь идти. Она пошатнулась.
– Наберитесь сил и идите! – приказал Бальзамо. Бедняжка напоминала породистого скакуна, который из последних сил пытается исполнить волю, даже невыполнимую, безжалостного наездника.
Она двинулась вперед с закрытыми глазами. Бальзамо распахнул дверь, Андре стала медленно спускаться по лестнице,

Глава 10.
НИКОЛЬ ЛЕГЕ

То время, когда Бальзамо допрашивал Андре, Жильбер провел в невыразимой тоске.
Он забился под лестницу, не осмеливаясь подняться к двери красной комнаты, чтобы подслушать, о чем там говорили. В конце концов он пришел в такое отчаяние, которое могло бы привести человека с его характером к вспышке.
Его отчаяние усугублялось от сознания бессилия и приниженности. Бальзамо был для него обыкновенным человеком; Жильбер – великий мыслитель, деревенский философ – не верил в чародеев. Но он признавал, что человек этот силен, а сам Жильбер – слаб; человек этот был храбр, а Жильбер пока – не очень… Раз двадцать Жильбер поднимался с намерением, если представится случай, оказать Бальзамо сопротивление. Раз двадцать ноги его подгибались, и он падал на колени.
Ему пришла в голову мысль пойти за приставной лестницей Ла Бри.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34