Совсем скоро я стану хозяином Кале, посему сейчас не время искушать судьбу в битве: ведь я уверен в победе. Скажите ему, кстати, чтобы он не отчаивался, — с улыбкой прибавил Эдуард, — и если он еще не нашел дороги, то пусть ищет, может быть, и найдет.
Гонцы прекрасно поняли, что ничего другого не услышат, и откланялись. Король велел проводить их до выхода с моста; они передали Филиппу сказанные Эдуардом слова, что повергло короля Франции в глубокое огорчение, ибо никакого милосердного способа спасти Кале больше не осталось.
Тем временем прибыли легаты, посланные папой Климентом — Ганнибал Чеккано, епископ Тускуланский, и Этьен Обер, кардинал с титулами святого Иоанна и святого Павла.
Много попыток уже было предпринято Климентом VI, который с начала войны неустанно стремился помирить двух королей. Он даже дерзнул написать Эдуарду, выражая ему свое изумление тем малым уважением, с каким государь отнесся к предложениям, что сделали ему папские легаты; на эти письма король Англии ответил, снимая с себя адресованный ему упрек, что готов заключить мир, но не отказаться от права на корону Франции, каковую рассматривает как законное свое достояние.
Оба кардинала, как и Филипп, не добились, чтобы Эдуард снял осаду Кале; все, что они смогли сделать, — это заключить перемирие на несколько дней и назначить с каждой стороны четырех сеньоров: те должны были встретиться и вести переговоры о мире.
Короля Франции представляли герцог Бурбонский и герцог Афинский, канцлер Франции, сир д'Офремон и Жоффруа де Шарни.
Английскую сторону представляли граф Дерби, граф Норхэнтон, мессир Реньо Кобхэм и мессир Готье де Мони.
Кардиналы же выступали посредниками и присутствовали на обоих советах. Переговоры шли три дня, но и к исходу третьего дня не удалось ни о чем договориться.
Король Англии воспользовался этой отсрочкой, чтобы дать отдых своей армии, приказав прорыть в дюнах глубокие канавы, дабы французы не застигли англичан врасплох.
Жители Кале по-прежнему голодали и горестно наблюдали за всеми этими препирательствами, только отодвигавшими час их избавления — штурма или сдачи города.
Когда Филипп понял, что ничего от Эдуарда не добьется и не сможет освободить Кале, а его армия не только ему не нужна, но и разорительна, он отдал приказ уходить и снимать лагерь; утром 2 августа он приказал свернуть палатки, загрузить повозки и, простившись со своими воинами, двинулся по дороге на Амьен.
Когда жители Кале увидели исход французов, они были удручены до глубины души, и не нашлось бы ни одного даже самого жестокого сердца, которое, видя их отчаяние, не проявило бы сострадания к ним.
Само собой разумеется, англичане воспользовались бегством французов. Они преследовали арьергард французской армии и свозили в лагерь короля Англии повозки, кровати, вина, пленных.
Когда жители Кале окончательно убедились, что их бросили, а помощи, их последней надежды, ждать неоткуда, они впали в столь великое уныние, что созвали совет и решили капитулировать, говоря, что в конце концов лучше сдать город и положиться на милость короля Англии, чем позволить всем умереть от голода; когда все его жители превратятся в трупы, Эдуард все равно войдет в город.
Поэтому горожане явились к Жану де Вьену и умолили его начать переговоры о капитуляции.
Жан де Вьен заставил себя долго уговаривать, но наконец понял, что когда-нибудь ему придется держать ответ за жизнь всех этих людей, если он не согласится с тем, чего они пришли требовать, и, поднявшись на крепостную стену, высунулся из бойницы и подал осаждающим знак, что желает говорить с ними.
XVI
— Наконец-то! — воскликнул Эдуард, узнав эту новость. И он послал мессира Готье де Мони и сэра Бассета выяснить, чего же хочет Жан де Вьен.
Когда оба рыцаря подъехали к городской стене, капитан им сказал:
— Милостивые государи, вы отважные рыцари, искусно владеющие оружием и опытные в делах войны. Вы знаете, что король Франции, наш сюзерен, прислал нас сюда и повелел, чтобы мы защищали этот город и замок так, дабы нам не было позора, а королю — ущерба. Мы сделали все, что в наших силах. Помощь к нам не подошла, а вы взяли нас в такое тесное кольцо, что кормиться нам нечем. Вот почему всем нам придется погибнуть от голода, если ваш милостивый король над нами не сжалится. Уважаемые сеньоры, соблаговолите же умолить короля, чтобы он пощадил нас и позволил нам уйти без всяких условий. Он возьмет наш город, замок и все его богатства. Ему достанется много добра. Тогда Готье де Мони ответил капитану:
— Мессир Жан, нам известны лишь те намерения короля, нашего государя, о коих он нам сказал. Знайте же, он не желает, чтобы вы ушли на тех условиях, какие вы предлагаете. Его цель заключается в том, чтобы вы сдались ему на милость, дабы он назначил выкуп за тех из вас, кого сам выберет, или же казнит, если это ему больше понравится, ведь осада эта стоила столько людей и денег, что король с каждым днем гневается все больше.
— Это будет слишком жестоко для нас, если мы согласимся на то, о чем вы говорите, — возразил Жан де Вьен. — Нас здесь несколько рыцарей и оруженосцев; мы служили нашему сюзерену так же, как вы служите вашему, и ради него мы даже претерпели больше страданий, нежели вы — ради короля Англии. Но пусть нам придется претерпеть еще большие страдания, мы не допустим, чтобы самому малому дитяти и последнему слуге в городе было причинено больше зла, чем самому знатному из нас. Посему мы просим вас, мессир, просто-напросто сказать королю Англии, чтобы он пощадил нас.
— Даю слово, что я охотно сделаю это, мессир Жан, — сказал Готье, растроганный этим благородным ответом, — и, если король пожелает внять мне, вам всем станет лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89