ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
одни приходили, другие уходили.
Второй кружок собрался вокруг Тальма, там были Арно, Парсеваль-Гранмезон, Монж, Бертоле и еще несколько членов Института.
В третьем кружке, к которому только что присоединился Бонапарт, выделялись Талейран, Люсьен, адмирал Брюи note 12, Редерер, Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, Фуше, Реаль и два-три генерала, в том числе Лефевр.
В первом кружке толковали о модах, музыке, спектаклях, во втором — о литературе, науках и драматическом искусстве, в третьем — обо всем на свете, кроме того, о чем каждому хотелось говорить.
Без сомнения, эта сдержанность была не по вкусу Бонапарту, занятому своими мыслями; поговорив минуту-другую на избитые темы, он взял под руку бывшего епископа Отёнского и уединился с ним в амбразуре окна.
— Ну что? — спросил он.
Талейран посмотрел на Бонапарта с характерным для него неповторимым выражением глаз.
— Что я говорил вам о Сиейесе, генерал?
— Вы сказали: «Ищите опоры в людях, которые называют якобинцами друзей Республики, и будьте уверены, что Сиейес во главе этих людей».
— Я не ошибся.
— Значит, он сдается?
— Более того, он уже сдался…
— И этот человек хотел меня расстрелять за то, что, высадившись во Фрежюсе, я не выдержал карантина!
— О нет, совсем не за это!
— За что же?
— За то, что вы даже не взглянули на него и не говорили с ним на обеде у Гойе.
— Признаюсь, я сделал это умышленно: терпеть не могу этого монаха-расстригу!
Бонапарт слишком поздно спохватился, что вырвавшееся у него слово, подобно мечу архангела, было обоюдоострым: если Сиейес был монахом-расстригой, то Талейран — расстригой-епископом.
Он быстро взглянул на своего собеседника; бывший епископ Отёнский улыбался приятнейшей улыбкой.
— Значит, я могу на него рассчитывать?
— Я за него ручаюсь.
— А Камбасерес, Лебрен? Вы с ними виделись?
— Я взял на себя Сиейеса как самого упорного, а с двумя другими виделся Брюи.
Адмирал Брюи, беседуя с окружающими его людьми, следил глазами за генералом и за дипломатом: он имел основания думать, что они обсуждают весьма серьезный вопрос.
Бонапарт сделал ему знак подойти.
Другой, менее опытный человек сразу повиновался бы, но Брюи поступил по-своему.
С самым равнодушным видом он обошел раза три вокруг гостиной, потом, как бы внезапно увидев Талейрана и Бонапарта, беседующих у окна, направился к ним.
— Да, Брюи — человек сильной воли, — заметил Бонапарт, который привык судить о людях не только по важным их поступкам, но и по самым незначительным.
— А главное, весьма осмотрительный, генерал, — подхватил Талейран.
— Все так, но боюсь, что понадобится штопор, чтобы вытягивать из него слова.
— О нет, теперь, примкнув к нам, он будет обо всем говорить открыто.
И действительно, подойдя к Бонапарту и Талейрану, Брюи сразу же приступил к делу.
— Я с ними повидался, они колеблются, — лаконично сказал он.
— Колеблются! Камбасерес и Лебрен колеблются? Я понимаю, еще Лебрен, литератор, человек умеренных взглядов, пуританин, но Камбасерес…
— Что поделаешь!
— А вы им не сказали, что я намерен сделать их обоих консулами?
— Нет, так далеко я не заходил, — улыбнулся Брюи.
— А почему? — поинтересовался Бонапарт.
— Да потому, что вы только сейчас сообщили мне о своих намерениях, гражданин генерал.
— Это верно, — проговорил Бонапарт, закусывая губы.
— Что ж, мне исправить свое упущение? — спросил Брюи.
— Нет, нет, — быстро ответил генерал, — а то они еще вообразят, что я в них нуждаюсь. Не хочу прибегать ни к каким уловкам. Пусть они сегодня же примут решение, а то завтра будет поздно. Я и один достаточно силен, а теперь я заполучил Сиейеса и Барраса.
— Барраса? — удивились оба участника переговоров.
— Да, Барраса, который называет меня «маленьким капралом» и не хочет снова посылать в Италию, говоря, что там я сделал свою карьеру и незачем мне туда возвращаться… Так вот, Баррас…
— Что Баррас?
— Да ничего…
Немного помедлив, Бонапарт продолжал:
— А впрочем, я могу вам это сказать! Как вы думаете, какое признание вчера за обедом сделал мне Баррас? Он сказал, что Конституция Третьего года потеряла силу, что он признает необходимость диктатуры, что он решил сойти со сцены и передать бразды правления другому. Он добавил, что потерял популярность и Республике нужны новые люди. Но догадайтесь, кому он вздумал передать свою власть!.. Держу пари, по примеру госпожи де Севинье, на сто, на тысячу, на десять тысяч, что вы не догадаетесь. Генералу Эдувилю! Это славный малый… но стоило мне поглядеть ему в лицо, как он опустил глаза. Правда, мои глаза, должно быть, метали молнии… И что же за этим последовало? Сегодня в восемь утра Баррас прилетел ко мне и застал меня в постели. Он начал рассыпаться в извинениях: вчера он, видите ли, сглупил. Поскольку лишь я один могу спасти Республику, он отдает себя в мое распоряжение, будет делать все, что мне угодно, исполнять роль, какую я ему поручу. Уверял, что в моих замыслах вполне могу рассчитывать на него… Да, на него. Пусть себе сидит у моря и ждет попутного ветра!
Господин де Талейран не мог не сострить:
— Боюсь, генерал, что ему не дождаться ветра свободы! Бонапарт покосился на бывшего епископа.
— Да, я знаю, что Баррас — ваш друг, друг Фуше и Реаля, но он никогда не был моим другом, и я ему это докажу. Вы, Брюи, вернетесь к Лебрену и Камбасересу и заключите сделку с ними!
Тут он взглянул на свои часы и нахмурился:
— Мне кажется, Моро заставляет себя ждать.
И он направился к группе гостей, окружавших Тальма. Оба дипломата проводили его глазами. Потом адмирал Брюи шепотом спросил Талейрана:
— Что вы скажете, дорогой Морис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234
Второй кружок собрался вокруг Тальма, там были Арно, Парсеваль-Гранмезон, Монж, Бертоле и еще несколько членов Института.
В третьем кружке, к которому только что присоединился Бонапарт, выделялись Талейран, Люсьен, адмирал Брюи note 12, Редерер, Реньо де Сен-Жан-д'Анжели, Фуше, Реаль и два-три генерала, в том числе Лефевр.
В первом кружке толковали о модах, музыке, спектаклях, во втором — о литературе, науках и драматическом искусстве, в третьем — обо всем на свете, кроме того, о чем каждому хотелось говорить.
Без сомнения, эта сдержанность была не по вкусу Бонапарту, занятому своими мыслями; поговорив минуту-другую на избитые темы, он взял под руку бывшего епископа Отёнского и уединился с ним в амбразуре окна.
— Ну что? — спросил он.
Талейран посмотрел на Бонапарта с характерным для него неповторимым выражением глаз.
— Что я говорил вам о Сиейесе, генерал?
— Вы сказали: «Ищите опоры в людях, которые называют якобинцами друзей Республики, и будьте уверены, что Сиейес во главе этих людей».
— Я не ошибся.
— Значит, он сдается?
— Более того, он уже сдался…
— И этот человек хотел меня расстрелять за то, что, высадившись во Фрежюсе, я не выдержал карантина!
— О нет, совсем не за это!
— За что же?
— За то, что вы даже не взглянули на него и не говорили с ним на обеде у Гойе.
— Признаюсь, я сделал это умышленно: терпеть не могу этого монаха-расстригу!
Бонапарт слишком поздно спохватился, что вырвавшееся у него слово, подобно мечу архангела, было обоюдоострым: если Сиейес был монахом-расстригой, то Талейран — расстригой-епископом.
Он быстро взглянул на своего собеседника; бывший епископ Отёнский улыбался приятнейшей улыбкой.
— Значит, я могу на него рассчитывать?
— Я за него ручаюсь.
— А Камбасерес, Лебрен? Вы с ними виделись?
— Я взял на себя Сиейеса как самого упорного, а с двумя другими виделся Брюи.
Адмирал Брюи, беседуя с окружающими его людьми, следил глазами за генералом и за дипломатом: он имел основания думать, что они обсуждают весьма серьезный вопрос.
Бонапарт сделал ему знак подойти.
Другой, менее опытный человек сразу повиновался бы, но Брюи поступил по-своему.
С самым равнодушным видом он обошел раза три вокруг гостиной, потом, как бы внезапно увидев Талейрана и Бонапарта, беседующих у окна, направился к ним.
— Да, Брюи — человек сильной воли, — заметил Бонапарт, который привык судить о людях не только по важным их поступкам, но и по самым незначительным.
— А главное, весьма осмотрительный, генерал, — подхватил Талейран.
— Все так, но боюсь, что понадобится штопор, чтобы вытягивать из него слова.
— О нет, теперь, примкнув к нам, он будет обо всем говорить открыто.
И действительно, подойдя к Бонапарту и Талейрану, Брюи сразу же приступил к делу.
— Я с ними повидался, они колеблются, — лаконично сказал он.
— Колеблются! Камбасерес и Лебрен колеблются? Я понимаю, еще Лебрен, литератор, человек умеренных взглядов, пуританин, но Камбасерес…
— Что поделаешь!
— А вы им не сказали, что я намерен сделать их обоих консулами?
— Нет, так далеко я не заходил, — улыбнулся Брюи.
— А почему? — поинтересовался Бонапарт.
— Да потому, что вы только сейчас сообщили мне о своих намерениях, гражданин генерал.
— Это верно, — проговорил Бонапарт, закусывая губы.
— Что ж, мне исправить свое упущение? — спросил Брюи.
— Нет, нет, — быстро ответил генерал, — а то они еще вообразят, что я в них нуждаюсь. Не хочу прибегать ни к каким уловкам. Пусть они сегодня же примут решение, а то завтра будет поздно. Я и один достаточно силен, а теперь я заполучил Сиейеса и Барраса.
— Барраса? — удивились оба участника переговоров.
— Да, Барраса, который называет меня «маленьким капралом» и не хочет снова посылать в Италию, говоря, что там я сделал свою карьеру и незачем мне туда возвращаться… Так вот, Баррас…
— Что Баррас?
— Да ничего…
Немного помедлив, Бонапарт продолжал:
— А впрочем, я могу вам это сказать! Как вы думаете, какое признание вчера за обедом сделал мне Баррас? Он сказал, что Конституция Третьего года потеряла силу, что он признает необходимость диктатуры, что он решил сойти со сцены и передать бразды правления другому. Он добавил, что потерял популярность и Республике нужны новые люди. Но догадайтесь, кому он вздумал передать свою власть!.. Держу пари, по примеру госпожи де Севинье, на сто, на тысячу, на десять тысяч, что вы не догадаетесь. Генералу Эдувилю! Это славный малый… но стоило мне поглядеть ему в лицо, как он опустил глаза. Правда, мои глаза, должно быть, метали молнии… И что же за этим последовало? Сегодня в восемь утра Баррас прилетел ко мне и застал меня в постели. Он начал рассыпаться в извинениях: вчера он, видите ли, сглупил. Поскольку лишь я один могу спасти Республику, он отдает себя в мое распоряжение, будет делать все, что мне угодно, исполнять роль, какую я ему поручу. Уверял, что в моих замыслах вполне могу рассчитывать на него… Да, на него. Пусть себе сидит у моря и ждет попутного ветра!
Господин де Талейран не мог не сострить:
— Боюсь, генерал, что ему не дождаться ветра свободы! Бонапарт покосился на бывшего епископа.
— Да, я знаю, что Баррас — ваш друг, друг Фуше и Реаля, но он никогда не был моим другом, и я ему это докажу. Вы, Брюи, вернетесь к Лебрену и Камбасересу и заключите сделку с ними!
Тут он взглянул на свои часы и нахмурился:
— Мне кажется, Моро заставляет себя ждать.
И он направился к группе гостей, окружавших Тальма. Оба дипломата проводили его глазами. Потом адмирал Брюи шепотом спросил Талейрана:
— Что вы скажете, дорогой Морис?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234