ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
им отлично известно, что эти имена означают одно и то же лицо.
Папаша Куртуа взял свечу и повел Амели по коридорам.
Девушка несла в руке саквояж, будто прямо из тюрьмы собиралась сесть в мальпост.
Шарлотта следовала за своей госпожой.
— Вам знакома эта камера, мадемуазель де Монтревель, — сказал тюремщик. — Это та самая, где вы находились в заключении вместе с вашей матушкой. Главарь этих несчастных юношей, барон Шарль де Сент-Эрмин, просил как милости поместить его в клетку номер первый — так мы здесь называем камеры. Я не мог отказать ему в этом утешении, зная, что бедный малый любит вас. О, не беспокойтесь, мадемуазель Амели, я никому не открою этой тайны! Потом он стал спрашивать, где стояла кровать вашей матушки, где стояла ваша; я показал. Тогда он попросил поставить ему койку на том же месте, где находилась ваша. Это не стоило никакого труда: она не только стояла там же, но была та же самая. И вот со дня заключения в тюрьму бедный молодой человек почти все время лежит на вашей койке.
Амели испустила вздох, похожий на стон; она почувствовала, как слезы подступают к глазам, чего с ней давно уже не случалось.
Значит, она была любима так же горячо, как любила сама, и услышала об этом от постороннего, незаинтересованного человека.
Накануне вечной разлуки такая отрадная весть была самым драгоценным алмазом в ларце ее страданий.
Папаша Куртуа отпирал тюремные двери одну за другой.
Перед последней дверью Амели положила руку на плечо смотрителя.
Ей почудилось за стеной что-то вроде пения. Она внимательно прислушалась: кто-то нараспев читал стихи.
Голос был ей незнаком; то не был голос Моргана.
Стихи звучали печально, как элегия, и торжественно, точно псалом.
Пред Господом открыл я сердце в покаянье,
Скорбя, к стопам его приник,
И успокоил вмиг Господь мое страданье:
Ведь он жалеет горемык.
Меня мои враги честят несправедливо,
В душе и вслух желают зла,
Но милостив Господь! Он молвил терпеливо:
«Тебе во благо их хула.
Твой самый лучший друг, легко и безрассудно
Былое дружество губя,
Клевещет на тебя, чернит тебя прилюдно
И гнусно предает тебя.
Но скорбные твои Господь моленья слышит,
До Господа дошел твой стон.
Господь терпением к людской натуре дышит,
И слабости прощает он.
Я жалостью к тебе сердца людей наполню,
Свершит грядущее свой суд.
Твоим хулителям их долг святой напомню,
Пусть сами честь твою спасут».
Спасибо, Господи, за эту благостыню!
Ты спас меня врагам на страх.
Могу за честь мою спокоен быть отныне,
И в мире будет спать мой прах.
Готовлюсь к смерти я.
Судьба была немилой
Ко мне на жизненном пиру,
И не придет никто поплакать над могилой,
Когда я наконец умру.
Поклон мой пажитям, поклон лесам и нивам,
Всем вам поклон, я вас любил,
Средь вашей тишины умел я быть счастливым,
Я среди вас как дома был.
Пускай на вас глядят, когда я мир покину,
Друзья, предавшие меня.
Дай Бог им долгих лет, и легкой им кончины,
И дружбы жаркого огня!note 28
Голос умолк — очевидно, была прочитана последняя строфа.
Амели не хотела прерывать чтения стихов, выражавших переживания смертников; она узнала прекрасную оду Жильбера, написанную им на убогом больничном ложе накануне смерти. Прослушав до конца, она подала знак смотрителю, что теперь можно отпирать.
Папаша Куртуа, хоть и был тюремщиком, казалось, разделял волнение несчастной девушки; он повернул ключ в замке как только мог осторожнее, и дверь бесшумно отворилась.
Амели окинула быстрым взглядом камеры и всех, кто в ней находился.
Валансоль, прислонясь к стене, все еще держал в руках книгу, из которой только что читал вслух стихи, услышанные Амели. Жайа сидел у стола, подперев голову рукой; рядом с ним, на самом столе, сидел Рибье. В глубине камеры на койке лежал Сент-Эрмин с закрытыми глазами, как будто погруженный в дремоту.
При появлении Амели, которую они сразу узнали, Жайа и Рибье поднялись с места.
Морган не пошевелился: он ничего не слышал.
Амели подошла прямо к нему и, не смущаясь присутствием его друзей, словно близкая смерть оправдывала и освящала ее чувство к любимому, нагнулась и приникла губами к губам Моргана.
— Проснись, мой дорогой Шарль, — прошептала она, — это я, твоя Амели, я сдержала слово!
Морган радостно вскрикнул и обнял девушку.
— Господин Куртуа, — сказал Монбар, — вы достойный человек, дайте этим несчастным влюбленным побыть наедине: будет просто безжалостно, если мы своим присутствием отравим последние минуты, что им осталось провести вместе на этом свете!
Дядюшка Куртуа, не говоря ни слова, отворил дверь в смежную камеру. Валансоль, Жайа и Рибье вошли туда, и он запер за ними двери.
Потом, подав знак Шарлотте, он удалился вместе с нею.
Влюбленные остались одни.
Есть сцены, описать которые нечего и пытаться, есть слова, повторять которые было бы кощунством. Один только Бог, внимавший им с горних высот, знает, сколько в этом свидании было скорбной радости и горьких наслаждений.
Через час влюбленные услышали, как ключ снова поворачивается в замке. Они были печальны, но спокойны: уверенность, что разлука продлится недолго, принесла им умиротворение.
Почтенный тюремщик на этот раз казался более мрачным и расстроенным, чем вначале. Морган и Амели с улыбкой поблагодарили его.
Куртуа подошел к двери соседней камеры, где были заперты трое друзей, и отомкнул ее, пробормотав:
— Честное слово, пусть, по крайней мере, проведут эту ночь вместе, раз уж это их последняя ночь.
Валансоль, Жайа и Рибье вернулись в камеру.
Амели, продолжая обнимать левой рукой Моргана, протянула им правую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234
Папаша Куртуа взял свечу и повел Амели по коридорам.
Девушка несла в руке саквояж, будто прямо из тюрьмы собиралась сесть в мальпост.
Шарлотта следовала за своей госпожой.
— Вам знакома эта камера, мадемуазель де Монтревель, — сказал тюремщик. — Это та самая, где вы находились в заключении вместе с вашей матушкой. Главарь этих несчастных юношей, барон Шарль де Сент-Эрмин, просил как милости поместить его в клетку номер первый — так мы здесь называем камеры. Я не мог отказать ему в этом утешении, зная, что бедный малый любит вас. О, не беспокойтесь, мадемуазель Амели, я никому не открою этой тайны! Потом он стал спрашивать, где стояла кровать вашей матушки, где стояла ваша; я показал. Тогда он попросил поставить ему койку на том же месте, где находилась ваша. Это не стоило никакого труда: она не только стояла там же, но была та же самая. И вот со дня заключения в тюрьму бедный молодой человек почти все время лежит на вашей койке.
Амели испустила вздох, похожий на стон; она почувствовала, как слезы подступают к глазам, чего с ней давно уже не случалось.
Значит, она была любима так же горячо, как любила сама, и услышала об этом от постороннего, незаинтересованного человека.
Накануне вечной разлуки такая отрадная весть была самым драгоценным алмазом в ларце ее страданий.
Папаша Куртуа отпирал тюремные двери одну за другой.
Перед последней дверью Амели положила руку на плечо смотрителя.
Ей почудилось за стеной что-то вроде пения. Она внимательно прислушалась: кто-то нараспев читал стихи.
Голос был ей незнаком; то не был голос Моргана.
Стихи звучали печально, как элегия, и торжественно, точно псалом.
Пред Господом открыл я сердце в покаянье,
Скорбя, к стопам его приник,
И успокоил вмиг Господь мое страданье:
Ведь он жалеет горемык.
Меня мои враги честят несправедливо,
В душе и вслух желают зла,
Но милостив Господь! Он молвил терпеливо:
«Тебе во благо их хула.
Твой самый лучший друг, легко и безрассудно
Былое дружество губя,
Клевещет на тебя, чернит тебя прилюдно
И гнусно предает тебя.
Но скорбные твои Господь моленья слышит,
До Господа дошел твой стон.
Господь терпением к людской натуре дышит,
И слабости прощает он.
Я жалостью к тебе сердца людей наполню,
Свершит грядущее свой суд.
Твоим хулителям их долг святой напомню,
Пусть сами честь твою спасут».
Спасибо, Господи, за эту благостыню!
Ты спас меня врагам на страх.
Могу за честь мою спокоен быть отныне,
И в мире будет спать мой прах.
Готовлюсь к смерти я.
Судьба была немилой
Ко мне на жизненном пиру,
И не придет никто поплакать над могилой,
Когда я наконец умру.
Поклон мой пажитям, поклон лесам и нивам,
Всем вам поклон, я вас любил,
Средь вашей тишины умел я быть счастливым,
Я среди вас как дома был.
Пускай на вас глядят, когда я мир покину,
Друзья, предавшие меня.
Дай Бог им долгих лет, и легкой им кончины,
И дружбы жаркого огня!note 28
Голос умолк — очевидно, была прочитана последняя строфа.
Амели не хотела прерывать чтения стихов, выражавших переживания смертников; она узнала прекрасную оду Жильбера, написанную им на убогом больничном ложе накануне смерти. Прослушав до конца, она подала знак смотрителю, что теперь можно отпирать.
Папаша Куртуа, хоть и был тюремщиком, казалось, разделял волнение несчастной девушки; он повернул ключ в замке как только мог осторожнее, и дверь бесшумно отворилась.
Амели окинула быстрым взглядом камеры и всех, кто в ней находился.
Валансоль, прислонясь к стене, все еще держал в руках книгу, из которой только что читал вслух стихи, услышанные Амели. Жайа сидел у стола, подперев голову рукой; рядом с ним, на самом столе, сидел Рибье. В глубине камеры на койке лежал Сент-Эрмин с закрытыми глазами, как будто погруженный в дремоту.
При появлении Амели, которую они сразу узнали, Жайа и Рибье поднялись с места.
Морган не пошевелился: он ничего не слышал.
Амели подошла прямо к нему и, не смущаясь присутствием его друзей, словно близкая смерть оправдывала и освящала ее чувство к любимому, нагнулась и приникла губами к губам Моргана.
— Проснись, мой дорогой Шарль, — прошептала она, — это я, твоя Амели, я сдержала слово!
Морган радостно вскрикнул и обнял девушку.
— Господин Куртуа, — сказал Монбар, — вы достойный человек, дайте этим несчастным влюбленным побыть наедине: будет просто безжалостно, если мы своим присутствием отравим последние минуты, что им осталось провести вместе на этом свете!
Дядюшка Куртуа, не говоря ни слова, отворил дверь в смежную камеру. Валансоль, Жайа и Рибье вошли туда, и он запер за ними двери.
Потом, подав знак Шарлотте, он удалился вместе с нею.
Влюбленные остались одни.
Есть сцены, описать которые нечего и пытаться, есть слова, повторять которые было бы кощунством. Один только Бог, внимавший им с горних высот, знает, сколько в этом свидании было скорбной радости и горьких наслаждений.
Через час влюбленные услышали, как ключ снова поворачивается в замке. Они были печальны, но спокойны: уверенность, что разлука продлится недолго, принесла им умиротворение.
Почтенный тюремщик на этот раз казался более мрачным и расстроенным, чем вначале. Морган и Амели с улыбкой поблагодарили его.
Куртуа подошел к двери соседней камеры, где были заперты трое друзей, и отомкнул ее, пробормотав:
— Честное слово, пусть, по крайней мере, проведут эту ночь вместе, раз уж это их последняя ночь.
Валансоль, Жайа и Рибье вернулись в камеру.
Амели, продолжая обнимать левой рукой Моргана, протянула им правую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234