Но взамен вечного блаженства, которое им предоставлено, они осуждены на такое же заточение, как и святой Януарий. Даже те, кто сделал часовне дар, не могут извлечь статую из священной темницы иначе, чем передав в руки нотариуса двойную ее цену, причем не делается разницы — хотят ее вынести на свет Божий по личной прихоти или для общего блага. Святого отпускают на более или менее длительное время только тогда, когда необходимая сумма будет передана нотариусу. После того как святой вернется на место и личность его будет удостоверена, владелец, получивший квитанцию на своего святого, может получить залог обратно. Таким образом обеспечивается сохранность святых; если они даже собьются с пути, пропажи не будет: из оставленного за них в залог серебра можно изготовить двух вместо одного. Эта мера, которая на первый взгляд может показаться чистым произволом, была принята, надо сказать, только после того как чрезмерной доверчивостью капитула святого Януария жестоко злоупотребили. Статуя святого Гаэтано, вынесенная без залога, не только не была возвращена в условный день, но вообще никогда туда не вернулась. Пытались обвинить в этом самого святого и представить дело так, что, питая к святому Януарию не столь уж сильную привязанность, он воспользовался первым подвернувшимся случаем, чтобы пуститься в бегство; однако свидетельства самых почтенных лиц, явившихся во множестве, опровергли это клеветническое обвинение; после проведенных расследований выяснилось, что драгоценную статую похитил некий кучер и увез ее в своем фиакре. Снарядили погоню за вором; но поскольку прошло уже два дня и он удирал в фиакре, запряженном парой лошадей, а полиция была вынуждена преследовать его пешком, то он, вероятно, успел пересечь границу; так что при всей тщательности поиски ни к чему не привели. С этого злополучного дня несмываемое пятно легло на всю достойную корпорацию кучеров, до той поры в Неаполе, как и во Франции, оспаривавших у пуделей первенство по части верности, а после уже не смевших заказывать живописцу свой портрет с подписью «Честный кучер» и с изображением возницы, который с кошельком в руке возвращается в дом клиента. Более того: если в Неаполе у вас возникнет недоразумение с кучером и вы решите, что дело стоит того, чтобы нанести противнику одно из тех оскорблений, которые смываются только кровью, не проклинайте его ни именем «Пасхи Господней», как делал это Людовик XI, ни «чревом Христовым», как божился Генрих IV, а помяните просто святого Гаэтано — и вы увидите, как ваш враг падет к вашим ногам молить прощения. Правда, в двух случаях из трех он потом вскочит и бросится на вас с ножом.
Само собой разумеется, что двери сокровищницы всегда распахнуты для допуска святых, которые пожелали бы присоединиться ко двору святого Януария; при этом время их жития проверке не подвергается и не требуется предъявлять доказательств, относящихся к 1399 и 1426 году. Единственное нерушимое правило, единственное условие sine qua non — чтобы статуя была отлита из чистого серебра, имеющего пробу и должный вес.
Однако ж если бы статуя была из золота и весила вдвое больше, от нее бы из-за этого не отказались. Одни только иезуиты, не пренебрегающие, как известно, никакими средствами, чтобы укрепить и расширить свою популярность, в течение трех лет поставили в сокровищницу целых пять статуй.
А теперь смеем надеяться, что читатель, познакомившись со всеми этими подробностями, которые мы сочли необходимым привести, поймет всю важность заявления, сделанного главнокомандующим французской армии.
XCVIII. О ТОМ, КАК СВЯТОЙ ЯНУАРИЙ СОВЕРШИЛ СВОЕ ЧУДО И КАКОЕ УЧАСТИЕ ПРИНЯЛ В ЭТОМ ШАМПИОННЕ
Начиная с рассвета все улицы, ведущие к собору святой Клары, были заполнены огромными толпами народа. Родственники святого Януария, потомки той старой женщины, которую встретил слепой на площади Вулкана, где она собирала в сосуды кровь святого, заблаговременно заняли свои места у клироса, не для того чтобы споспешествовать чуду, как это делали обычно, но, напротив, затем, чтобы по мере возможности ему препятствовать. Собор был переполнен людьми, и толпа, теснясь, выплескивалась наружу.
Всю ночь колокола звонили в полную силу. Можно было подумать, что этот звон вызван землетрясением; при этом каждая колокольня звонила на свой лад, независимо от других.
Шампионне дал приказание, чтобы ни один колокол не безмолвствовал в эту ночь. Надлежало, чтобы не только Неаполь, но и все города, все селения, все окрестности были оповещены, что от святого Януария требуют совершить чудо.
Итак, с самого рассвета все главные улицы Неаполя напоминали собою русла рек, катящих потоки мужчин, женщин и детей. Вся эта толпа направлялась к архиепископству, чтобы занять свои места в торжественной процессии, которая оттуда в семь часов утра должна была начать свой путь в собор.
В это же время через все городские ворота в Неаполь входили рыбаки из Кастелламмаре и Сорренто, искатели кораллов из Торре дель Греко, продавцы макарон из Портичи, садовники из Поццуоли и Байи, наконец, женщины с Прочиды, Искьи, из Аверсы и Маддалони в своих самых богатых одеждах. Среди этой толпы, пестрой, шумной, разнаряженной, время от времени появлялась старуха с седыми растрепанными волосами, подобная Кумской сивилле; она кричала громче и жестикулировала сильнее других; пробиваясь сквозь толпу и беззастенчиво расталкивая людей, сама она, впрочем, была окружена всеобщим уважением и почетом. Это была одна из родственниц святого Януария, которая опаздывала и теперь спешила присоединиться к своим близким, чтобы занять в процессии или у клироса собора святой Клары место, принадлежащее ей по праву.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53