Стрелы, летевшие в вас, были не из моего колчана!
— Вот ты где, негодяй! Вот ты где! — повторял рыцарь во власти страшного гнева.
— Я не убийца, совсем напротив, это я спас вам жизнь.
— А где же тогда убийца? Говори или я расколю тебе голову!
— Выслушайте меня, и вы все узнаете, — холодно ответил Робин. — А что до того, чтобы расколоть мне голову, об этом и не думайте, милорд, и позвольте вам заметить, что эта стрела, острие которой смотрит на вас, пробьет вам сердце прежде, чем ваш меч хотя бы оцарапает меня. Считайте, что я предупредил вас, и выслушайте меня спокойно: я расскажу вам все, как оно было.
— Слушаю, — ответил всадник, как бы зачарованный хладнокровием Робина.
— Я спокойно лежал на траве там, за этими буками; мимо меня пробежала лань, и я хотел броситься вслед за ней, но тут увидел человека, пускавшего стрелы по какой-то цели, которую я не мог рассмотреть. Я сразу забыл о лани и стал следить за этим человеком, потому что он был мне подозрителен; вскоре я обнаружил, что он избрал своей мишенью эту благородную даму. Говорят, что я самый меткий лучник в Шервудском лесу, и я воспользовался случаем, чтобы доказать самому себе, что обо мне говорят правду. С первого же выстрела я пригвоздил руку убийцы к его луку, второй стрелой сбил с него шляпу — мы можем с вами легко ее найти, — наконец, третий выстрел обратил его в бегство; наверное, он и сейчас еще бежит… Вот и все.
Всадник все еще держал меч поднятым: он сомневался.
— Ну же, милорд, — продолжал Робин, — взгляните мне в лицо, и вы сами увидите, что я не похож на убийцу.
— Да, да, мой мальчик, признаюсь, что на разбойника ты не похож, — сказал незнакомец, внимательно разглядывая Робина: чистый лоб, искреннее лицо, светящееся в глазах мужество, улыбка законной гордости на губах — вся благородная внешность подростка невольно внушала доверие тому, кто смотрел на него.
— Скажи мне, кто ты, и прошу тебя, отведи нас туда, где наших лошадей могут покормить и где они отдохнут, — добавил всадник.
— С удовольствием. Следуйте за мной.
— Но прежде возьми мой кошелек, а потом и Господь отблагодарит тебя.
— Оставьте себе ваше золото, сэр рыцарь, мне оно ни к чему, у меня нет в нем нужды. Меня зовут Робин Гуд, и я живу с отцом и матерью в двух милях отсюда, на опушке леса; пойдемте, и вы найдете в нашем доме сердечный прием.
Молодая женщина, до того державшаяся в отдалении, подъехала к ним, и Робин увидел, что из-под шелкового капюшона, который прикрывал ее голову от утренней свежести, блестят огромные черные глаза; он заметил также, что она божественно хороша собой, и, пожирая ее взглядом, вежливо поклонился ей.
— По-вашему, нам следует верить словам этого юноши? — спросила дама у рыцаря.
Робин гордо поднял голову и, не дав рыцарю времени ответить, воскликнул:
— А что, на земле уже совсем не верят честным людям?
Путники улыбнулись: они больше не сомневались.

III
Маленький караван сначала двигался в полном молчании: рыцарь и девушка все еще думали об опасности, какой им удалось избежать, а в голове юного лучника роились неведомые ему дотоле мысли — он первый раз в жизни был восхищен красотой женщины.
Робин был горд по врожденному благородству и не хотел показаться ниже тех, кто был обязан ему жизнью, а потому шел впереди них с видом надменным и суровым; он догадывался, что эти люди, скромно одетые и путешествующие без свиты, принадлежат к знати, но он полагал, что в Шервудском лесу он им ровня, а перед лицом убийц даже превосходит их.
Заветной мечтой Робина было прослыть метким лучником и смелым лесником; первый титул он заслужил, а второй — еще нет, потому что выглядел совсем зеленым юнцом.
Помимо всех своих замечательных качеств, Робин обладал еще и прекрасным певучим голосом; он сам это знал и пел при каждом удобном случае, а потому и сейчас ему захотелось показать путешественникам свои способности. Он запел какую-то веселую балладу, но странное волнение сжало его горло, а губы его задрожали; он попробовал снова запеть, но тяжело вздохнул и умолк; затем попытался запеть еще раз, но с тем же успехом.
Простодушный мальчик не понимал, какое чувство делает его робким: перед его мысленным взором все время стоял образ прекрасной незнакомки, ехавшей за ним следом, и, грезя о ее прекрасных черных глазах, он забыл слова своей песни.
Но в конце концов, поняв причину своего волнения, он снова обрел присущее ему хладнокровие и подумал:
«Терпение, я скоро увижу ее без капюшона!»
Рыцарь стал доброжелательно расспрашивать Робина о его вкусах, привычках и занятиях, но тот отвечал холодно и изменил тон лишь тогда, когда разговор задел его самолюбие.
— Так ты не боишься, — спросил незнакомец, — что этот негодяй попытается отомстить тебе за свою неудачу? Не боишься, что рука тебе изменит?
— Черт возьми, нет, милорд, такое опасение мне и в голову прийти не может!
— И в голову прийти не может?!
— Да, я привык легко попадать в цель в куда более сложных случаях.
В словах Робина было столько гордости, благородства и поры в спои силы, что незнакомец воздержался от насмешек и спросил:
— Так ты достаточно меткий стрелок, чтобы попасть с пятидесяти шагов в ту же цель, и которую попадаешь с пятнадцати?
— Конечно; но надеюсь, милорд, — добавил мальчик насмешливо, — что вы не сочтете урок, который я преподал этому разбойнику, образцом меткости.
— Почему же?
— Да потому, что подобный пустяк ничего не доказывает.
— А ты что, можешь дать мне лучшее доказательство?
— Пусть только случай представится, и вы сами увидите.
Снова на несколько минут воцарилось молчание;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30