Затем Моке постелил мне. Он сдержал слово, данное моей матери: у меня был мягкий тюфяк, две белые простыни и два очень теплых одеяла.
— Ну вот, — сказал мне Моке, — забирайтесь в постель и спите; может быть, завтра придется выходить в четыре часа утра.
— Когда скажешь, Моке.
— Да, да, вечером вы ранняя пташка, а завтра утром мне придется облить вас холодной водой, чтобы поднять с постели.
— Согласен, Моке, если не встану с первого раза.
— Что ж, посмотрим.
— Тебе очень хочется спать, Моке?
— А что, по-вашему, я должен делать в это время?
— По-моему, ты мог бы рассказать одну из тех историй, какими развлекал меня, когда я был маленьким.
— А кто меня разбудит в два часа ночи, если я до полуночи стану вам сказки рассказывать? Господин кюре?
— Ты прав, Моке.
— Вот и хорошо! Я разделся и лег.
Моке бросился на свою постель не раздеваясь. Через пять минут он уже громко храпел.
Я же больше двух часов ворочался с боку на бок и никак не мог уснуть.
Сколько бессонных ночей провел я в своей жизни перед началом охоты!
Наконец к полуночи усталость взяла свое.
В четыре часа я проснулся от резкого холода и открыл глаза.
Моке стащил с меня одеяло и стоял надо мной, обеими руками опираясь на ружье, с трубкой в зубах.
При каждой затяжке огонек трубки освещал его довольное лицо.
— Ну что, Моке? — спросил я.
— Что ж, мы его спугнули.
— Волка? А кто это сделал?
— Бедняга Моке.
— Вот молодец!
— Но угадайте, где зверь залег? Что за славный малый этот волк!
— Где же, Моке?
— Сто против одного, что не угадаете! В охотничьем угодье Трех Дубов.
— Значит он попался?
— Да, черт возьми!
Три Дуба были небольшой зарослью деревьев и кустарника арпана в два посередине равнины Ларньи, примерно в пятистах шагах от леса.
— А охотники? — продолжал я.
— Всех предупредили; на опушке леса самые лучшие стрелки: Мойна, Мильде, Ватрен, Лафёй — в общем, все. С нашей стороны встанет господин Шарпантье, со стороны Валлю — господин Ошде, со стороны Ларньи — господин Детурнель, со стороны Ле Фоссе — вы и я; спустят собак, полевой сторож подбодрит их зычным голосом — и все кончено, волк у нас в кармане.
— Моке, поставь меня на хорошее место.
— Я же сказал, что вы будете рядом со мной, только вам придется для этого подняться с постели.
— Ты прав, Моке. Брр!
— Ладно, пожалею вашу молодость, подброшу хвороста в камин.
— Моке, я не решался просить тебя об этом, но, право же, это было бы очень любезно с твоей стороны.
Моке принес со двора охапку веток, положил их в камин, подправил ногой и бросил в середину зажженную спичку.
Огонь занялся сразу и вскоре весело пылал в камине.
Сев на скамейку, я стал одеваться.
Уверяю вас, я справился с этим очень быстро. Моке был поражен моим проворством.
— Ну вот, — сказал он, — теперь выпьем по капельке — и в путь!
И Моке наполнил два стаканчика желтоватой жидкостью, которую я узнал, не пробуя.
— Ты же знаешь, Моке, я не пью водки.
— Вы впрямь сын своего отца. Но что же вы будете пить?
— Ничего, Моке, ничего не надо.
— Вы знаете поговорку: «В пустом доме черт селится». Послушайте меня, проглотите хоть что-нибудь, пока я буду заряжать ваше ружье, надо же выполнить обещание, данное вашей бедной матушке.
— Ладно, Моке, тогда кусок хлеба и стакан пиньоле. Пиньоле — это слабое вино невинодельческих районов.
Говорят, его надо пить втроем: один пьет, двое держат пьющего.
Я привык пить пиньоле и мог справиться один.
Пока я пил, Моке заряжал мое ружье.
— Что это ты делаешь, Моке? — спросил я.
— Помечаю крестиком вашу пулю. Мы будем стоять рядом, можем выстрелить одновременно, и — не из-за денег, я знаю, вы мне их отдадите, но из тщеславия, — если волк будет убит, я хочу видеть, чья пуля его убила. Так что цельтесь как можно лучше.
— Я постараюсь, Моке.
— Вот ваше ружье, оно заряжено: держите его стволом вверх. Идемте!
Мы вышли. Я послушался совета старого сторожа.
9
Место встречи было выбрано на дороге в Шавиньи.
Там уже были сторожа и несколько охотников.
Через десять минут подошли остальные.
К пяти часам без нескольких минут все были в сборе.
Посовещавшись, решили окружить Три Дуба на большом расстоянии и, постепенно сходясь, сжимать кольцо.
Надо было передвигаться как можно тише: хорошо известно, что господа волки уходят при малейшем шуме.
Каждый должен был внимательно изучить дорогу, по которой предстояло идти: надо было убедиться в том, что волк еще в кустарнике. Полевой сторож держал собак Моке, связанных сворою.
Все заняли свои места.
Мы с Моке оказались на северной стороне, обращенной к лесу. Как и говорил Моке, это было лучшее место.
Возможно, волк попытается уйти в лес и тогда выбежит прямо на нас.
Мы прислонились к стволам дубов, стоявших на расстоянии пятидесяти шагов один от другого.
Оставалось только ждать не двигаясь и затаив дыхание.
На противоположной от нас стороне спустили собак. Раза два пролаяв, собаки замолчали.
Полевой сторож вслед за ними вошел в рощу и, крича «Ату его!», стал бить палкой по деревьям.
Но собаки, оскалясь, выпучив глаза, со вставшей дыбом шерстью, казалось, приросли к земле.
Нельзя было заставить их сдвинуться с места.
— Эй, Моке! — крикнул полевой сторож. — Похоже, волк лихой: Рокадор и Томбель не хотят с ним дела иметь.
Моке не стал отвечать, потому что звук его голоса мог указать волку место, где находится враг.
Полевой сторож продолжал идти вперед и стучать по деревьям. Обе собаки шли за ним, но двигались медленно, осторожно и не лаяли, а ворчали.
— Разрази меня гром! — закричал вдруг полевой сторож. — Я чуть было не наступил ему на хвост.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12