Поскольку принцесса Берта оказалась еще красивее, чем ее портрет, майордом поспешил сделать официальное предложение, а король с королевой ничего так не желали, как этого союза, и потому дело сладилось в тот же день. Назавтра о готовящейся свадьбе было объявлено по всей Британии, и начались празднования, и продолжались они больше недели, и пролетело это время в пирах, балах и турнирах.
На девятый день принцесса должна была покинуть отчий дом. Король хотел, чтобы ее сопровождала в пути многочисленная свита, однако майордом ему сказал:
— Господин мой и король! Мой хозяин желает, чтобы вы, ваши принцы и сеньоры, каковых вы соблаговолите выбрать по своему усмотрению, сопровождали вашу августейшую дочь только до половины пути; но он приказал мне не брать с собой никого, даже вас, ваше величество, с полпути; у господина моего и короля Пипина готова свита: его придворные будут сопровождать принцессу и станут прислуживать ей в пути.
Король отвечал майордому так:
— Все будет, как того желает ваш господин. Майордом продолжал:
— Ваше величество! Король Пипин ревнив, и ему было бы приятно, чтобы во все время пути принцесса Берта закрывалась вуалью: никто не должен видеть ее лица; пусть она ни с кем не разговаривает, кроме меня: никто не должен слышать ее голоса.
Король на это отвечал:
— Это более чем верно; с этой минуты ее лицо, ее голос, как и все остальное, принадлежит супругу ее королю Пипину, а хозяин вправе приказывать той, кто всецело ему принадлежит, все, чего он ни пожелает.
Майордом так поступил, чтобы никто из свитских не видел принцессу вблизи и не слышал ее голоса: в подходящий момент ему было бы легче заменить ее своей дочерью.
И вот принцесса отправилась в дорогу в сопровождении франков, а также придворных Карниола; всю первую половину пути, переплывала ли она море или ехала верхом по равнине, она оставалась под вуалью, находясь между своим отцом и майордомом, и обращалась только к ним двоим. Когда половина пути была позади, майордом заметил королю Карниолу и его придворным, что их путешествие подошло к концу, и те, верные уговору, удалились; дело не обошлось без слез: король и принцесса Берта долго плакали, и наконец славный король поручил свою дочь коварному майордому, который, как понимает читатель, не скупился на обещания и клятвы.
Вечером того же дня, как уехали восвояси король и его придворные, майордом отправил Пипину послание, в котором сообщал, что оставил двор Карниола и продолжает путь вместе с принцессой Бертой и что скоро они прибудут, однако не предупредил, по какой дороге, чтобы король не мог никого выслать навстречу принцессе.
Итак, он продолжал путь, а у принцессы Берты не осталось никого, кто напоминал бы ей о родной стороне, если не считать маленького спаниеля, которого она любила после родителей более всех на свете; целый день она забавлялась с песиком, а вечером, когда они останавливались на ночлег, она брала в руки корзинку с прелестным вышиванием и принималась за работу, чтобы хоть немного развлечься; так проходило время, и когда наступил предпоследний день путешествия, майордом остановился в той самой деревне, где его ждала жена с дочерью и двумя слугами; когда он после трехлетней разлуки снова увидел дочь, его еще более поразило ее сходство с принцессой: это обстоятельство только укрепило его в недобром намерении.
Место было выбрано недурно: за деревней начинался большой и густой лес, простиравшийся до Аугсбурга; через лес проходила глубокая и почти безлюдная лощина, прозывавшаяся Долиной Мельниц. Там-то майордом и решил отделаться от принцессы Карниолской.
Он подозвал двух своих слуг и, так как они были его вассалы, а стало быть, целиком и полностью зависели от него, он дал им одежду своей дочери, приказал войти на следующий день до света в комнату принцессы, заставить ее надеть не свое платье, а платье его дочери, и затем следовать за ними; когда они заведут ее в чащобу, они должны ее убить, отрезать ей язык и принести его вместе с ее окровавленной рубашкой — доказательством того, что они исполнили ужасное поручение.
Как и предвидел майордом, слуги не посмели ослушаться. В самом деле, за час до рассвета они вошли в комнату принцессы, разбуженной лаем собачки; девушка изумилась, увидев незнакомых людей, приблизившихся к ее изголовью. Она приказала им выйти вон; однако они, не слушая ее, объявили, что она должна исполнить их волю: молча одеться и следовать за ними. Принцесса, оказавшаяся в одиночестве в чужой стране, поняла, что некому прийти ей на помощь и что она явилась жертвой вероломства; она протянула было руку к своему платью в надежде смягчить сердца палачей лаской и покорностью, но слуги майордома запретили ей прикасаться к ее одежде и бросили на кровать платье дочери своего хозяина.
Тогда принцесса стала умолять их о единственной милости: выйти на минутку, дабы она встала и оделась, что они и сделали, убедившись прежде, что в комнате только одна дверь и что окно слишком высоко, чтобы она могла через него бежать.
Оставшись одна, принцесса со слезами оделась, опустилась на колени и сотворила молитву; не успела она закончить молитву, как двое слуг вернулись и приказали ей поторопиться. Решив ни в чем им не противоречить, она сейчас же встала, зажала под мышкой собачку, взяла в руки корзинку с вышиванием и сказала, что готова следовать за ними.
Слуги приказали ей бесшумно спуститься по лестнице, прошли вместе с ней через двор и, распахнув заднюю калитку, очутились в лесу. Несчастная принцесса так испугалась, что едва не лишилась чувств; она успела заметить, что слуги как-то странно переглядываются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10