И на этот раз он не изменил своему обычаю: он связал копыта косуль, повесил по одной на каждое плечо, согласившись лишь на то, чтобы г-н Редон обременил себя его ружьем, и под тем предлогом, что ферма г-на Редона была ему по пути, пожелал проводить мэра до его дома.
Дойдя до двери его дома, он опустил одну из косуль на каменную скамью и промолвил:
— Черт возьми! Ноша слишком тяжела, я не могу нести ее дальше.
И, забрав свое ружье из рук г-на Редона, он отправился к себе на ферму.
— Вам всегда удается меня провести! — закричал г-н Редон вслед удалявшемуся с ухмылкой на лице Мадлену.
У г-на Пелюша не было слабости, присущей мэру Норуа, и его не приходилось с такими церемониями упрашивать принять что-либо. Поэтому, увидев Мадлена, а за его спиной посыльного с косулей, он издал возглас радости, которому словно эхо вторил радостный крик Камиллы; разница было лишь в том, что возглас г-на Пелюша относился к Мадлену и его косуле, а крик Камиллы — к ее крестному и г-ну Анри.
Госпожа Пелюш, пробовавшая мясо косули всего дважды в жизни — один раз в «Молочном теленке» в день своей свадьбы, а другой раз в замке Норуа у Анри, — соблаговолила поинтересоваться у Мадлена, как хранят мясо косули. Тогда Мадлену пришло в голову продолжить свой путь вместе с посыльным до магазина торговца съестными припасами, где он обменял половину своей косули, оцененную в семнадцать франков, на шартрский пирог с начинкой из молодых куропаток и на омара.
Затем он вернулся к г-ну Пелюшу с омаром, шартрским пирогом и половиной косули.
Не стоит и говорить, что Мадлен не был настолько жесток, чтобы покинуть магазин, не вручив Камилле то, что он привез для нее.
Анатоль для порядка навел кое-какие справки и, убежденный настойчивыми доводами г-жи Пелюш, что Мадлен наезжает в Париж, одетый в черный сюртук с белым галстуком, лишь ради того, чтобы добиться для г-на Анри места в одном из министерств, отважился на следующее замечание:
— Ты расточителен, Кассий, и поступил бы гораздо благоразумнее, если бы использовал все эти прекрасные подарки, чтобы найти покровителей своему крестнику.
Кассий Мадлен, совершенно не подозревавший того, что творится в голове у Анатоля, посмотрел на него, вытаращив глаза и широко открыв рот.
Затем после минутного молчания, причину которого не было нужды объяснять, так как лицо его выражало крайнее удивление, он спросил:
— Чтобы найти покровителей моему крестнику? Но почему мой крестник нуждается в покровителях?
— Чтобы получить то место, которого ты добиваешься от его имени.
— Слава Богу, — вскричал Мадлен, — моему крестнику не нужно место!
— Но ведь взрослый молодой человек, такой, как господин Анри, не может оставаться без дела, особенно если он разорен.
Мадлен покачал головой:
— У моего крестника, — заметил он, — есть место, о котором он ни у кого не должен просить.
— А я и не знал этого, — ответил удивленный г-н Пелюш.
Затем, не в силах сдержать свое любопытство, он спросил:
— В Париже?
— Нет, в провинции.
— Хорошее место?
— Так себе.
— Сколько оно приносит?
— Шесть тысяч франков в год.
— А-а! — откликнулся г-н Пелюш. — Для начала это не так уж и плохо. И при условии, если он и дальше будет устраивать своих начальников…
— Прежде всего, у Анри лишь один начальник, и этого начальника, ручаюсь тебе в этом, он всегда будет устраивать.
— А на этом месте, — продолжал г-н Пелюш, увлекаемый желанием узнать все подробности о жизни Мадлена, — на этом месте возможно рассчитывать на прибавку?
— Оно может давать тридцать, сорок, даже пятьдесят тысяч франков.
— Полно, ты шутишь.
— Нисколько. У него есть доля в одном предприятии.
— В каком же?
— В том, где я состою сам.
— Но разве ты не видишь, Анатоль, — раздраженно сказала потерявшая терпение г-жа Пелюш, — что твой друг не расположен сегодня к откровениям?
— И как раз, послушайте, — заметил Мадлен, — ваши слова, дорогая госпожа Пелюш, напомнили мне, что вы мне задали один вопрос, на который я так и не ответил.
— Какой же?
— Вы спрашивали меня, как сохранить мясо косули; ничего нет легче: вы относите ее к мяснику, тот вычищает внутренности и разрезает тушу. Вы заполняете большую миску отменным уксусом, настоянным на эстрагоне, кладете туда лук и лимоны, порезанные дольками, тмин, лавровый лист, перец, чеснок, петрушку, много соли и перца, опускаете туда бедро, лопатку и спину косули и оставляете так на неделю, если вы любите не слишком маринованное мясо, и на три недели, если вы любите его крепко маринованным; затем вы помещаете отбивные на решетку, а бедро и лопатку на вертел, не забывая о пикантном соусе, и подаете блюдо на стол горячим.
Поспешно вытащив часы, он вдруг закричал:
— О Боже мой! Уже одиннадцать часов утра!.. Хорошо, что я предусмотрительно привел в порядок свой туалет перед тем, как выйти из гостиницы. Иначе, — смеясь, добавил он, — мне пришлось бы заставить ждать покровителей моего крестника. — До свидания, Пелюш! Ровно в пять часов я буду у тебя; однако, если я не появлюсь в этот час, не ждите меня и садитесь на стол.
Мадлен, уже один раз заплативший посыльному, несшему косулю, отправив его за наемным экипажем, заплатил ему вторично, простился с Анатолем, Атенаис и Камиллой и ушел.
— Бедный малый! — пробормотал г-н Пелюш с видом глубокого сострадания. — Он закончит свои дни в приюте для бедных.
Мадлен позаботился о том, чтобы письменно предупредить всех своих клиентов о своем приезде, так что все они оказались на месте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166