Дай вам Бог спокойной жизни. Дай ему Бог успокоиться после смерти.
XV. САМОСОЖЖЕНИЕ ВДОВЫ
— Человек предполагает, а Бог располагает; эта пословица, самая верная из всех существующих, кажется созданной нарочно для мореплавателей, — продолжал свой рассказ папаша Олифус.
Мы покинули Гоа в самом начале зимы, а кто не видел бурь Малабарского берега, тот не видел ничего.
Одна из таких бурь забросила нас в Каликут, и нам пришлось там задержаться.
У индийских зим есть одна приятная черта: они совсем не холодны, а сопровождаются лишь ветрами, тучами и молниями, поэтому плоды зреют зимой так же хорошо, как и осенью.
Собственно, тому, кто устал от зимы, не надо проделывать долгий путь, чтобы оказаться в другом времени года. Достаточно перебраться через Гаты, тянущиеся с севера на юг. Через два дня вместо Малабарского берега вы окажетесь на Коромандельском берегу и, вместо того чтобы мокнуть под зимними дождями Аравийского моря, станете жариться на солнце у Бенгальского залива.
Словом, я хочу сказать вам: нет ничего прекраснее этих берегов, поросших пальмами и кокосовыми деревьями с их вечнозелеными султанами. Под сильным ветром стволы пальм склоняются словно арки моста. Ничего не знаю прекраснее этих долин и лугов, этих рек и озер, в воды которых смотрятся города, деревни и отдельные дома; и все это тянется от мыса Коморин до Мангалура.
Когда мы оказались на берегу и капитан сказал мне, что мы не сможем выйти в море раньше, чем через три или четыре месяца, я принял следующее решение. Поскольку я чувствовал себя индусом на три четверти, я мог обосноваться в Каликуте и жить тем спокойнее, что Каликут был в руках англичан, то есть протестантов, и мне нечего было опасаться этих чертовых инквизиторов из Гоа. Впрочем, в десяти льё от Каликута находится французская фактория Махе, и я мог обратиться туда.
Первое, что поразило меня в Каликуте, — это длина ушей тех, с кем я встречался. До сих пор я думал, что у меня уши достаточно внушительного размера: этим украшением я обязан постоянной готовности, с которой мои отец и мать хватались за них в дни моей юности; но теперь я понял, что мои уши не достигли и четверти того размера, какого они только могут быть у человека. Дело в том, что едва родившемуся ребенку в Каликуте уши прокалывают, после чего изобретательные родители вставляют в отверстие скрученный в трубочку сухой пальмовый лист. Стремясь развернуться, он постоянно расширяет отверстие — иногда до того, что в него можно просунуть кулак. Можете себе представить, как гордятся ими местные франты, счастливые обладанием такой красоты.
Первой моей заботой, едва я ступил на берег, было нанять себе наира — своего рода телохранителя, который должен был сопровождать меня в городе и за городом, а также помогать мне совершать сделки и покупки.
Мы направились в сторону Каликута, но в дороге были застигнуты таким сильным ураганом, что мне пришлось искать убежища в малабарской пагоде, как раз в той, где за четыреста лет до меня побывал Васко да Гама.
Поскольку внутренность храма была покрыта изображениями, Васко и его спутники приняли пагоду за христианскую церковь, а то, что люди в миткалевой одежде, похожей на монашеские подрясники, посыпали им головы пеплом и полили водой, еще укрепило португальцев в этом заблуждении.
Все же один из них, смущенный странными лицами окружавших его идолов, не желая рисковать спасением своей души, сопроводил свою молитву следующим пояснением: «Даже если я оказался в доме дьявола, молитва моя обращена к Богу».
Я же, будучи немного язычником, не обращался ни к Богу, ни к дьяволу, а просто пережидал дождь.
Я давно слышал об одном существовавшем в Каликуте обычае, очень занимавшем меня, потому что я собирался заняться коммерцией. Встретив должника, кредитор, как мне говорили, может описать круг около него, и должник под страхом смерти не может покинуть этот круг, пока долг, из-за которого он оказался в плену, не будет выплачен. Более того, как меня уверяли, сам король однажды встретился с торговцем, с которым не хотел расплачиваться уже три месяца; тот начертил круг, заключив в него королевского коня, и монарх оставался неподвижным, словно конная статуя, пока из дворца не принесли требуемую для его освобождения сумму.
Это подлинный случай, но он произошел в давние времена, а теперь закон, о котором мы только что говорили, почти вышел из употребления.
Но другой закон оставался в силе, хотя англичане и объявили, что индийские женщины уже не обязаны исполнять его, — закон, предписывающий женам сжигать себя вместе с умершим мужем. Похоже, мне на роду было написано присутствовать на всевозможных аутодафе, какие устраивают на западном берегу Индии: едва я успел обосноваться в Каликуте, как объявили о смерти брамина и о том, что его жена решила сжечь себя; стало быть, я мог сразу же присутствовать при самосожжении вдовы.
Для европейца это достаточно любопытное зрелище, чтобы не пропустить его, особенно для европейца, жена которого, без сомнения, не только не стала бы сжигать себя вместе с умершим мужем, но в день его смерти устроила бы фейерверк.
Я окончательно договорился с наиром, что он на месяц остается со мной.
Это был умный мальчик; он согласился работать за пол-фарона в день, что составляет от пяти до шести су, и обещал, что доставит мне возможность увидеть это зрелище.
Церемония должна была состояться в следующее воскресенье, на равнине в четверти льё от города. Костер был сложен из самых горючих материалов и самых легковоспламеняющихся пород дерева и — не скажу, чтобы возвышался, — заполнял подготовленную яму таким образом, что вход в нее напоминал кратер вулкана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69