— О! Какая красивая лошадь у графа де Монтерея и как хорошо он управляет ею, — произнесла королева.
Монтерей раздулся от гордости, казалось, он вот-вот задохнется: королева заметила его! А она долго смотрела на графа, чтобы не смотреть на другого, и заговорила с ним, чтобы не говорить с герцогом. По возвращении голова графа пошла кругом, особенно когда Верагас сказал ему:
— Монтерей, твоя судьба решена. Королева обратила на тебя внимание, во время прогулки она была занята только тобой; друг мой, ее величество становится всемогущей, она обретает огромную власть над душой короля и делается влиятельнее королевы-матери: инквизиторы и министры все ей прощают. Надо этим воспользоваться. Если ты сумеешь правильно повести себя, то очень скоро станешь ее фаворитом.
— Ты полагаешь?
— Уверен. Прислушивайся к моим советам и следуй им. Я знаю женщин и, хотя совсем некрасив, добился от них большего, чем многие красавцы. Королеву соблазнить не труднее, чем других.
— Королева! Королева! Мечтать обо мне?! Ей, такой красивой, молодой, и к тому же королеве!
— Королева женщина, и ей скучно. Речь идет о том, чтобы развлечь ее, поразить, развеселить. Это не так уж и трудно, вот увидишь.
— А герцог де Асторга, что нам делать с ним?
— Мы позволим ему вздыхать. Он вздыхает так, что камни источают слезы, а это не дело для умного человека в подобном случае.
— Королева заметно отличает его, и, кроме того, он так богат! Ему доступно все!
— С умом можно сделать значительно больше, чем с деньгами, не бойся самого себя. Ты красив, намного красивее герцога де Асторга, у тебя манеры благородного человека, ты умеешь показать себя в ее обществе и добьешься успеха. Мы начнем сегодня же.
Монтерей появился на вечерней службе в таком наряде, который заставил обернуться всех придворных дам: полукафтан, камзол, короткие панталоны из голубого атласа и голубая перевязь — цвет королевы, как известно, — шляпа с высокими перьями и россыпь бриллиантов, взятых напрокат у Верагаса, от всей души раскрывшего для него семейный ларец. (У самого Монтерея бриллиантов не было совсем.) Королева не могла не заметить графа и спросила у герцогини де Альбукерке:
— Не собирается ли господин де Монтерей жениться сегодня? Он ослепителен!
— Видишь, — подхватил Верагас, стоявший так, чтобы все слышать, — это первый шаг, ты уже занимаешь ее мысли. Завтра, в другом костюме, поднимешься еще на одну ступеньку.
И действительно, на следующий день Монтерей появился весь в зеленой парче, расшитой серебром, усыпанный изумрудами и жемчугом. Придворные терялись в догадках, откуда взялась у него такая страсть к нарядам; некоторые дамы возгордились, полагая, что он делает это ради них, так как Монтерей нравился многим, и они были бы польщены, если бы очаровали его. Любовницы, по слухам, у него не было.
В течение нескольких дней граф менял туалеты один за другим; по возвращении в Мадрид он так усердствовал в щегольстве, что его ежедневное появление в новом наряде стало занимать весь двор и уже с утра начинались разговоры:
— Посмотрим, как будет одет Монтерей сегодня вечером!
Королеву это очень забавляло, и она добродушно сказала графу:
— Господин де Монтерей, вы придаете особое великолепие двору своим стремлением превзойти самого себя. Король и я очень признательны вам за это, не сомневайтесь.
Верагас был на верху блаженства; он одалживал другу деньги, драгоценности и платья, надеясь, что извлечет из всего этого пользу для себя. Маркиза де Иерро не понимала, что скрывается за столь неожиданной страстью к элегантности — молодые люди не предавали огласке то, на что они надеялись. Она лишь сказала Монтерею:
— Поскольку ты так обласкан при дворе, постарайся добиться, чтобы отозвали твоего отца, ведь неизвестно, как долго ты сможешь привлекать к себе внимание.
Монтерей об отце даже не думал: он был занят только собой и своими планами. Королева и шагу не могла ступить, чтобы он не оказался рядом; он ходил за ней как тень, насколько это позволено сеньорам, не принадлежащим к королевскому роду, ловил каждое ее слово, угадывая ее желания, и готов был перевернуть вверх дном всю Испанию, чтобы исполнить хоть одно из них.
Однажды он услышал от королевы, что она, прогуливаясь накануне у Мансанареса, увидела миленькую кубинскую собачку, за которую готова была бы заплатить сто пистолей.
— К несчастью, — добавила Мария Луиза, — я не знаю, кому она принадлежит и где ее теперь найти. Ее выгуливала старая служанка, чрезвычайно бережно обращавшаяся с ней. Король не пожелал остановить карету из-за такого пустяка и мне не удалось заполучить собачку.
Монтерей запомнил сказанное и тут же принялся за дело: бросил на поиски собачки слуг Верагаса, приказав приводить ему напоказ всех кубинских собачек, имеющихся в Мадриде, пока не обнаружится чудо природы, которое выводила на поводке старая служанка. Наконец в указанном квартале нашли подходящую собачку, вверенную заботам служанки каноника и обладающую приметными достоинствами. Взглянув на нее, граф тут же предложил служанке двадцать пистолей. Но та ответила, что не отдаст такое сокровище и за тысячу, что ее хозяин богат, не нуждается в деньгах и безумно любит эту собачку. Граф стал настаивать, но старушка резко отчитала его.
— Мне очень жаль, но королева видела эту собачку и хочет приобрести ее, вы не можете отказать королеве.
— Француженка хочет заполучить нашу собачку? Ничего не выйдет! Пусть отправляется за этим в свою страну.
И граф остался ни с чем. Но на следующий день ему предстояло увидеть иную картину.
Каноник вернулся домой, и служанка, конечно, рассказала ему, что произошло;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165