Мария позвала свою кормилицу и послала ее сказать дяде Морису, что кризис счастливо миновал.Она положила голову больного к себе на колени и взяла его за руку. Не прошло и пяти минут, как ей показалось, что дыхание у дедушки прервалось, а рука из пылающей стала теплой, потом холодной, потом ледяной. Мария вскрикнула, приподняла обеими руками голову деда, но она вновь упала ей на колени – старый Коллар умер! Жак Коллар умер 30 августа 1838 г

На жизненном пути Марии разверзлась четвертая могила. Сначала ушла бабушка, г-жа Коллар, затем отец, мать и, наконец, дедушка. Мария потеряла сознание, с ней случился тяжелый нервный припадок.Получив известие о случившемся горе, Луиза тут же приехала из Парижа. Но первым приехал граф. Он был ласковее, чем обычно, и еще более грустным. Мадам Гара сообщила о своем намерении увезти Марию в Париж. Три четверти года, о котором просил граф, уже истекло. Мария решила попросить у графа окончательного и недвусмысленного ответа.«Всякий раз, когда я заговаривала об отъезде, – пишет Мария Каппель, – граф бледнел и вздрагивал.– Мне бы хотелось поговорить с вами наедине, – сказал он наконец.– Мне бы хотелось того же.Я повернулась к тетям – мы все вместе сидели в гостиной – и попросила их оставить меня на четверть часа для разговора с г-ном Ш(арпантье). Они согласились и покинули гостиную. Воцарилось долгое молчание. Наши глаза избегали встречи, наши мысли тоже боялись встретиться. Вдруг он взял меня за руку, я расплакалась и сказала:– Шарль, теперь я одна на свете. Не станете ли вы моим защитником?– О, – воскликнул он, – я люблю вас и буду любить всегда!– Мой отъезд в Париж, вы ему рады?– Как меня может радовать разлука? Почему бы вам не остаться в Вилье-Элоне?– Моя тетя Гара заменила мне мать. Я должна следовать за ней и ей повиноваться до тех пор, пока не буду повиноваться…Я не решилась продолжать.В ответ я опять получила молчание, и было оно еще более жестоким. Я собрала все свои силы, желая его нарушить.– Я верю, что вы меня любите, – торопливо проговорила я. – И я тоже знаю, что люблю вас. Глубокая привязанность вручила нас друг другу… Но во имя наших отцов на Небесах скажите, Шарль, та ли я женщина, которую вы выбрали себе в жены?– Выслушайте меня, Мария, мои дела идут все хуже и хуже. Могу ли я увлечь вас в бездну полного разорения? Один – Боже мой! – да я все вынесу! Но я не могу допустить, чтобы вы делили со мной лишения. Нет, я восстановлю свое состояние, и тогда…– Тогда в счастье или в несчастье вы выберете меня?– Как я могу связать вас подобным обещанием? Соединить вашу молодую жизнь с моими сожалениями, с моими бедами?– Достаточно, сударь, я поняла вас. Бог вас простит! Вы меня жестоко обманули.Он бросился передо мной на колени, целовал мне руки, сжимал в объятиях.Но Бог дал мне сил. Я поднялась с дивана, громко позвонила в колокольчик и приказала слуге посветить г-ну Ш(арпантье), он намерен удалиться к себе в комнату.Но прежде, чем дверь за ним закрылась, я упала без чувств на пол.Ночь я провела, положив голову на плечо моей бедняжки Антонины. Мы обе с ней были в мрачном отчаянии.На рассвете я услыхала цоканье копыт. Цокала его лошадь. Проезжая под моими окнами, он искал меня взглядом. Но не встретил моего в ответ. Хотя и я провожала его глазами. Трижды он обернулся. Трижды я собирала все свое мужество.Наконец он тронул поводья, пустил лошадь в галоп и исчез. Больше я его никогда не видела» с. 138-140

.Так описывает Мария Каппель свою последнюю встречу с графом Ш(арпантье), окончательно лишившую ее надежды. 12 Согласимся, что трудно быть несчастнее бедной Марии. В двадцать один год она потеряла всех ближайших родственников, которые могли бы ей служить опорой. Лишилась она и последней надежды выйти замуж за любимого человека. После того, как имущество деда было поделено, ей досталось весьма скромное состояние – кажется, восемьдесят тысяч франков. Приходилось надеяться на милость какой-нибудь из тетушек.Ее взяла к себе мадам Гара. Мария прожила в доме семейства Гара уже чуть ли не год Письмо Марии Каппель, воспроизведенное в дальнейшем, относит переданные Дюма события примерно к концу июля 1839 г., так как произошли они «примерно за две или три недели до моего несчастного замужества»

, и вот однажды мой друг по имени Брэндо, директор газеты «Мессаже», зашел ко мне поутру часов в десять и сообщил:– Сегодня я везу тебя обедать в город.– Меня?– Тебя. И никаких возражений. Хочешь ты или не хочешь, поехать придется.– Надеюсь, к кому-нибудь из знакомых?– Разумеется, но ты не виделся с ними добрый десяток лет.– А ты бы не мог сказать, к кому именно?– Мог бы, да не хочу. Это сюрприз.– Одежда парадная – черный фрак, белый галстук?– Именно так, черный фрак, белый галстук. Я заеду за тобой ровно в шесть.– Зачем так рано?– До обеда с тобой хотят немножко поговорить.– Хорошо. Приезжай в шесть.Без пяти минут шесть Брэндо приехал и усадил меня в карету. Спустя десять минут наша карета уже въезжала в ворота банковского особняка и остановилась у дверей человека, чья подпись была неоспоримой коммерческой ценностью. Один приятель написал мне как-то из Марселя: «Ответь немедленно и подпишись Гара».Да, меня в самом деле пригласил на обед г-н Гара, а точнее, г-жа Гара.Два или три раза я встречал Поля Гара в свете, но никогда не был ему представлен и ни разу не говорил с ним.Мы поднялись на второй этаж. Г-жа Поль Гара распорядилась, чтобы меня немедленно проводили в будуар, там она ждала меня.И опять меня охватило замешательство. Даже большее, чем в гостиной г-на Лаффита. А как иначе? Я находился у нее в доме, я не мог называть ее на «ты» в присутствии мужа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87