Встречу назначили на следующее утро на девять часов утра. Но в семь часов утра у дома г-на де Риббинга остановилась карета, жандармы подняли с постели его и сына, посадили в карету и сказали кучеру: «По дороге на Маэстрихт». Лошади припустили в галоп.Прусские власти уладили дуэль, отправив графа де Риббинга с сыном в крепость. К счастью, подъезжая к крепости, те повстречали принца Оранского Принц Оранский , речь идет о Вильгельме II, в будущем – короле Голландии, см. словарь

, того самого, кто так отважно сражался при Ватерлоо.Он осведомился, что это за карета, почему ее сопровождают конные жандармы и какие преступники находятся в ней? Граф де Риббинг знал принца лично, он выглянул из окна кареты и пожаловался па произвол, жертвой которого стал.– А где вы жили до того, как приехали в Бельгию, граф? – спросил принц.– Во Франции, ваше высочество.Принц обратился к жандармам:– Отвезите этих господ к французской границе, а там они свободны ехать куда пожелают.– К какой именно границе вы желаете быть доставлены? – задал вопрос жандарм.– К той, к какой пожелаете доставить вы, – ответил граф де Риббинг с присущим ему философским безразличием.Жандармы повернули карету обратно, пересекли Брюссель, сопроводили узников до ближайшей границы, приказали кучеру остановиться, простились и приготовились возвращаться обратно.– Извините, господа, но, прежде чем нам расстаться, будьте так любезны сказать, на какой дороге мы находимся? – осведомился граф.– На дороге, ведущей в Мобеж.– Спасибо.Жандармы удалились рысью.Держа в руках шапку, кучер подошел к седокам.– Что приказали те господа? – спросил он.– Доставить нас в Мобеж. А там будет видно.– Где вас оставить в Мобеже?– На почтовой станции.Кучер сел па облучок и тронул поводья. Часа через два он доставил своих седоков в гостиницу при почтовой станции. Друзья наши отправились в путь на голодный желудок и странствовали часов с семи утра, так что нет ничего удивительного, если они успели проголодаться. Они заказали себе обильный завтрак и принялись изучать карту в почтовой книге, соображая, куда им направиться дальше. Из Мобежа вели две дороги: одна в Лан, другая в Ла Фер.– А почему бы нам, ей-богу, не двинуться в Ла Фер? – заговорил граф, обращаясь к сыну. – Там у меня есть друг, он комендант крепости. Я попрошу у него пристанища. Если он отважный человек, то поселит нас у себя. Если трусливый – откроет дверь в камеру. Быть узником в Ла Фере лучше, чем еще где-нибудь.Лошадей перепрягли, и, когда кучер осведомился, куда господ везти, граф без малейших колебаний ответил:– В Ла Фер.Станционный смотритель не поинтересовался, есть ли у путешественников паспорта, кучер поехал по дороге вправо, и на следующее утро они уже были в Ла Фере.Граф де Риббинг не скрыл от своего друга, что он беглец и изгнанник, тот пожал ему руку и поселил у себя. Граф прожил у него чуть ли не месяц. Однако, понимая, какой опасности он подвергает отважного коменданта, граф решил отправиться дальше, вспомнив о своем друге Колларе, которому когда-то продал Вилье-Элон. Он простился с комендантом и в одно прекрасное утро появился в Вилье-Элоне, где его приняли с распростертыми объятиями. Там он прожил год, затем снял себе дом в Вилье-Котре и прожил в нем еще три года.Потом он отправился в Париж и там остался до конца своих дней.Полиции ни разу не пришло в голову спросить, кто он такой и откуда приехал.Изгнание из Брюсселя подарило графу чудесную почтовую карету, король Пруссии не потребовал ее обратно.В своих мемуарах я описал влияние, какое виконт Адольф де Левен, сын графа де Риббинга, оказал на мою жизнь.Однако вернемся к Марии Каппель. 5 Марии исполнилось пять лет, когда у нее появилась сестра. Вторую дочь мадам Каппель назвали Антониной и окрестили в тот же день, что и дочерей мадам Гара и мадам де Мартене. Трое крестин справили в один день, и Мария Каппель стала крестной матерью малютки Мартене, которую в честь матери назвали Эрминой.Антонина имела счастье прожить свою жизнь незаметно, ничем не привлекая к себе внимания. Она вышла замуж за моего троюродного брата и удовольствовалась тем, что составила счастье своего мужа. Странное дело, но я не был знаком с ней и не видел ни разу в жизни.Маленькая Мария Каппель оказалась страшно ревнивой, она мучительно переживала появление в семье второго ребенка, который неизбежно потребует любви отца и матери. Вполне возможно, что мадам Каппель была не совсем справедлива к своей старшей дочери и предпочитала Антонину Марии.В 1822 году Марию постигло настоящее горе – умерла ее бабушка г-жа Коллар. Хотя надо сказать, что дед Коллар любил старшую внучку больше всех на свете. Барон Каппель – он стал к тому времени уже полковником – заметил несправедливость жены по отношению к Марии; он постарался, чтобы ребенок позабыл об этой несправедливости, но ребенок забывать не умел и всю жизнь о том сожалел.В то время между моей матерью и г-ном Колларом возникло охлаждение. Когда речь зашла о выборе для меня жизненного поприща, матушка обратилась к г-ну Коллару и столкнулась с прохладцей, какой не ожидала встретить у старинного друга, всегда к нам расположенного и доброго.Я уже рассказывал, как попал к герцогу Орлеанскому с помощью генерала Фуа. Г-н Коллар, благодаря своим родственным связям с его высочеством, мог, разумеется, сделать для меня, своего подопечного, то же, что сделал генерал Фуа, который и знаком-то со мной не был. Однако, с тех пор, как я получил место в секретариате принца, г-н Коллар осведомлялся обо мне всегда с большим интересом. Он до такой степени уверил меня в его интересе, что я, как только предоставился случай побывать в Вилье-Котре, взял ружье, застегнул гетры на все пуговицы и отправился, охотясь по дороге, с визитом к своему доброму опекуну.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87