– Я прибыл от коннетабля Бертрана Дюгеклена с поручением провести переговоры с доном Педро, – ответил Аженор, которого начальник стражи снова спросил о цели приезда.
Услышав это имя, уважать которое научилась вся Испания, офицер забеспокоился.
– Кто едет вместе с вами? – осведомился он.
– Как вы видите, мой оруженосец и мой паж.
– Хорошо, ждите здесь, я передам вашу просьбу сеньору Мотрилю.
– Поступайте как вам угодно, – возразил Аженор, – но учтите, что разговаривать я буду только с королем доном Педро, а не сеньором Мотрилем или с какой-либо другой особой. И прошу вас быть поучтивее и не затягивать этот допрос, который меня оскорбляет.
Офицер поклонился.
– Вы рыцарь, – ответил он, – вам должно быть известно, что приказ командира для меня закон, и поэтому я обязан исполнять все, что мне предписано.
Потом он обернулся и сказал солдатам:
– Ступайте и передайте его светлости первому министру, что иностранец от имени коннетабля Дюгеклена просит у короля аудиенции.
Аженор посмотрел на своего пажа, который показался ему сильно побледневшим и взволнованным. Мюзарон, привыкший к разным передрягам, не волновался из-за таких мелочей.
– Приятель, – обратился он к молодой женщине, – ваши меры предосторожности приведут к тому, что вас, несмотря на весь этот маскарад, опознают, а нас повесят как ваших соучастников. Но это пустяки, лишь бы мой хозяин остался доволен!
Незнакомка улыбнулась; всего мгновенье понадобилось пажу, чтобы снова воспрянуть духом: молодая женщина, видимо, не раз смотрела в лицо опасностям.
Она уселась в двух шагах от Аженора и прикинулась совершенно безразличной ко всему происходящему.
Наши путники, пройдя несколько комнат, набитых стражниками и солдатами, в эту минуту находились в кордегардии, Кордегардия – помещение для военного караула, а также для содержания под стражей.

расположенной в башне, куда вел только один вход.
Все глаза были устремлены на эту дверь, в которую, как ожидалось, вот-вот должен был войти Мотриль.
Аженор продолжал беседовать с офицером; Мюзарон завел разговор с несколькими испанцами, которые расспрашивали его о коннетабле и своих друзьях, служивших у дона Энрике де Трастамаре.
Пажа тут же окружили пажи начальника стражи городских ворот, сновавшие взад-вперед, и обошлись с ним как с безобидным ребенком.
По-настоящему охраняли только Молеона, хотя он своей учтивостью совершенно успокоил офицера. Впрочем, что мог сделать один против двухсот!
Испанский офицер предложил французскому рыцарю фрукты и вино; чтобы их принести, слугам начальника стражи надо было пробраться через шеренгу охранников.
– Мой господин привык все брать только из моих рук, – сказал юный паж Аженора и пошел вместе со слугами в жилые комнаты.
В этот момент все услышали, как часовой подал команду «Смирно!», и крики «Мотриль! Мотриль!» были слышны даже в кордегардии.
Все встали.
Аженор почувствовал дрожь, пробежавшую по жилам, опустил забрало и сквозь железную решетку поискал глазами юного пажа, чтобы его успокоить, но того не было.
– А где же наша попутчица? – шепотом спросил он у Мюзарона.
Тот с величайшим спокойствием ответил по-французски:
– Сеньор, она сердечно благодарит вас за ту услугу, которую вы ей оказали, проведя в город Сория, и просила меня передать вам, что она вам бесконечно признательна и совсем скоро вы убедитесь в этом.
– Что ты мелешь! – с удивлением воскликнул Аженор.
– То, что она велела мне сказать вам перед уходом.
– Уходом?!
– Ну да, клянусь честью! Угорь не так ловко выскальзывает из сети, как она проскользнула между часовыми. Я видел, как в тени промелькнуло белое перо ее берета, а поскольку с тех пор я его не видел, то пришел к выводу, что она сбежала.
– Слава Богу! – прошептал Аженор. – Но ты помалкивай! В соседних комнатах загремели шаги множества людей. Стремительно вошел Мотриль.
– Кто этот человек? – спросил мавр, бросив острый, пронизывающий взгляд на Молеона.
– Этот рыцарь, присланный мессиром Бертраном Дюгекленом, коннетаблем Франции, желает говорить с королем доном Педро.
Мотриль приблизился к Аженору, который, опустив забрало, являл собой этакую железную статую.
– Вот, смотрите, – сказал Аженор, сняв железную перчатку и показывая изумрудный перстень, который дал ему король Энрике де Трастамаре в качестве опознавательного знака.
– Что это? – спросил Мотриль.
– Изумрудный перстень доньи Элеоноры, матери дона Педро.
Мотриль поклонился.
– И чего же вы хотите?
– Я скажу это королю.
– Вы желаете видеть его светлость?
– Да, желаю.
– Вы говорите дерзко, шевалье.
– Я говорю от имени моего властелина короля дона Энрике де Трастамаре.
– Тогда вам придется подождать здесь, в крепости.
– Подожду. Но предупреждаю вас, что долго ждать я не намерен.
Мотриль иронически улыбнулся.
– Хорошо, господин рыцарь, ждите, – сказал он. И вышел, поклонившись Аженору, чьи глаза сквозь железную решетку шлема казались раскаленными углями.
– Стерегите крепко, – шепнул Мотриль офицеру, – это важные пленники, за которых вы мне отвечаете головой.
– Как прикажете с ними поступать?
– Об этом я скажу вам завтра. До тех пор никого к нему не допускать, вы меня поняли?
Офицер отдал честь.
– Дело ясное, – с полнейшим спокойствием сказал Мюзарон, – по-моему, нам крышка, а эта каменная коробка станет нашим гробом.
– Я упустил великолепную возможность задушить этого нехристя! – воскликнул Аженор. – О, если бы я не был послом… – прошептал он.
– Величие тоже имеет свои неудобства, – философически заметил Мюзарон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202