Врач пришел ко мне на рассвете.
Он сделал мне два обильных кровопускания, несколько успокоивших меня, приложил горчичники к ступням и лед к голове, выписал рецепт и удалился, пообещав навестить меня снова на другой день.
И в самом деле, все последующие дни он приходил ко мне, проявляя при этом немало любезности и усердия.
Пять-шесть дней я пребывал между жизнью и смертью.
Наконец, моя молодость, мои природные силы и превосходный душевный склад взяли верх и я стал выздоравливать.
Тем временем от Дженни пришло письмо.
Ее морское плавание и сухопутное путешествие прошли без всяких происшествий; она оказалась в объятиях родителей тогда, когда эти славные люди меньше всего ждали ее появления; Дженни предоставила мне самому вообразить ту радость и счастье, какие принес в дом ее приезд.
Казалось, дома все знают ее и приветствуют как друга: куры, птички и даже цветы.
Дженни возвратила отцу пятнадцать фунтов стерлингов, хотя он никак не соглашался их взять и уступил только после того, как узнал, что возврат этой суммы никоим образом нас не ущемит.
На следующий день Дженни вместе с матерью отправилась в Ноттингем, чтобы вернуть двадцать пять фунтов стерлингов нашему хозяину-меднику.
Она завершила свое письмо обещанием сообщить мне по возвращении приятную новость.
Вы, дорогой мой Петрус, не можете себе представить, какое счастье доставило мне это письмо.
На фоне моей горячки, похоже превратившей все окружавшее меня в пылающую пустыню, это письмо распахнуло для меня дверь в свежий оазис прошлого, вернуло меня к одному из привалов моего минувшего счастья!
Я снова увидел очаровательный пасторский домик в Уэрксуэрте с высокой стеной, выкрашенный в три цвета, радостное окошко, открытое равнине, словно уста в улыбке; живую изгородь из боярышника, сирени и бузины; высокие тополя, похожие на покачивающиеся колокольни; всегда оживленный двор; сад, полный ароматов, цветов и птичьего пения, а в конце сада, около зарослей, где скрывалось гнездышко славок, калитку, выходящую на тенистую поляну; дорогу, идущую мимо раскидистых вётел, затеняющих ручей; затем луг с его стогами душистого сена и кустиками чемерицы, столь свежими, столь прозрачными, что я сравнил бы их с цветами из тончайшего хрупкого стекла.
Я закрыл глаза, положил письмо жены на лоб и мысленно перенесся на берег того ручейка, где я признался Дженни в любви…
О Боже, почему же прошлое – это всегда время счастья, а настоящее – это время сожалений?

VIII. Дверь должна быть или открытой, или закрытой

Как ни был я еще слаб, но все же на следующий день поспешил ответить на письмо Дженни.
Я сообщил ей о моем нездоровье, но не назвал его причину.
Посудите сами, дорогой мой Петрус: если встревоженность, вызванная этой глупой историей с дамой в сером, меня, человека, полного сил и мужества, довела до болезни, то как бы она могла повлиять на Дженни, которая, будучи всего лишь женщиной, не могла бы противопоставить этим событиям силу, равную моей силе, и мужество, равное моему мужеству.
А ведь долг мужчины и величие философа состоит в том, чтобы принимать во внимание телесную слабость и умственную ограниченность ближнего.
Так что я решил до возвращения жены нанести визит в проклятую комнату. Поскольку прошло почти две недели после отъезда Дженни и со дня надень она могла вернуться, я, как только смог встать с постели, попросил прийти каменщика.
Тот, вероятно, предположил, что у меня новый приступ горячки, и поэтому явился со связкой веревок в руках и подручным за спиной, чтобы иметь возможность без особых трудностей привязать меня к кровати, если это потребуется.
Когда он пришел, я сидел в кресле у зажженного камина, дрожа от холода. Желание вскрыть комнату дамы в сером превратилось у меня в столь навязчивую идею, что ради ее осуществления я даже не захотел дожидаться собственного выздоровления.
Каменщик приоткрыл дверь и вошел на цыпочках, приняв все необходимые меры предосторожности.
Догадавшись о том, что у него было на уме, я постарался развеять его страхи.
Затем я объяснил ему, почему прошу его разрушить сделанное им прежде, то есть размуровать дверь.
Но каменщик в знак отказа покачал головой и заявил:
– Господин Бемрод, если бы вы дали мне ваше полугодовое и даже годовое жалованье, я все равно бы этого не сделал.
Я настаивал на своем, но тщетно. Он сделал знак подручному следовать за ним и, удаляясь от меня, не переставал повторять:
– О конечно же нет, даже за сто фунтов… даже за двести фунтов стерлингов!.. Я слишком дорожу спасением моей души!.. Деньги – это хорошо, но они не стоят вечного проклятия… Прощайте, господин Бемрод!
Затем, дойдя до двери, каменщик прокричал в последний раз:
– Прощайте, господин Бемрод!
После этого он затворил дверь и удалился, то и дело оглядываясь, словно боялся, что дама в сером идет за ним по пятам.
Робость этого человека произвела на меня такое действие, какое, разумеется, и должна была произвести, – она пробудила во мне мужество. Я почувствовал себя весьма храбрым человеком, поскольку отваживался на такой поступок, о каком никто другой не смел бы и подумать.
Моя решимость только возросла.
И тут я подумал о рудокопе, видевшем даму в сером, преследовавшем ее, заклинавшем ее; в свое время мужеством рудокопа восхищалась вся деревня, и, должен сказать, в ночь, предшествовавшую дню, когда началась моя болезнь, я, вспоминая совершенное этим человеком, при этом боясь обернуться, не осмеливаясь высечь огонь, под полночный бой часов прячась под одеялами, – я, повторяю, вспоминая его мужество, тоже искренне им восхищался.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250