– Ты просто переживешь это, как и все остальные.– Я не хочу быть, как все остальные! – выпалила я.– Но ты и есть как все, просто притворяешься, что это не так. Все спотыкаются о кочки на дороге, в том числе и ты.Каюсь, я была не в лучшем расположении духа, но я только что пережила тяжелую психологическую травму и была достойна всяческих похвал за то, что сносила все испытания, не растеряв свойственного Фреди Уайер шарма. Но даже у моей стойкости есть пределы.– Так ты пытаешься поднять мне настроение?– Фреди, твоя жизнь не была такой уж идеальной до того, как все случилось. Ты просто делала вид, что это так. Черт побери, Фреди, жизнь слишком коротка, чтобы все время беспокоиться о какой-то дерьмовой репутации.Возможно, это было правдой, но она настолько не вписывалась в мою шкалу ценностей, что я лишь уставилась на него. Наверное, поэтому я оказалась абсолютно неподготовленной к его следующим словам:– Разреши мне помочь тебе.Я уже не раз говорила, что мне не нужна помощь. Я не нуждаюсь в спасении.Я проигнорировала возликовавший внутренний голос.– Я влюбляюсь в тебя, Фреди. Я хочу быть рядом с тобой. Позволь мне помочь тебе с этим справиться.Я не ожидала от него такой доброты. Еще более неожиданной оказалась внезапная мысль, что я, быть может, тоже начинаю в него влюбляться. Секс и так многое усложнял. Но любовь?..На самом деле, меньше всего мне сейчас нужны были новые сложности. Понятно, что лучше бы мне было подумать об этом до того, как лечь с ним в постель. Но я пришла в себя (ничто так не проясняет мысли, как скандал), и мне нужно было установить между нами дистанцию до тех пор, пока я не приведу в порядок свою жизнь.Он – высокий, темноволосый, сексуальный – потянулся к моей руке, но я отступила с вежливой улыбкой:– Ты так мил, и... ну... спасибо, что поделился сокровенным.А что я должна была сказать? Судя по выражению его лица, что-то другое.– Я говорю, что влюблен в тебя, а ты так отвечаешь?В нем снова проснулся мистер Безопасность, к которому меня так бессовестно влекло с самого начала, и его нижняя челюсть задрожала. Не то чтобы меня это испугало. Напротив. Я хотела утащить его в кабинет и позволить ему делать со мной все что угодно. Ужасно, ужасно, этого просто не может быть.Я колебалась.Нет, не может.– Мне жаль. Но уже поздно, – сказала я, – и мне кажется, тебе лучше уйти.Наши взгляды скрестились, и его лицо окаменело.– Сойер, пожалуйста, уходи. Мне нужно время, чтобы все обдумать.– Так, значит? – Он угрюмо собрал свои вещи. – Мне это не нужно.Господи, мне тоже не нужно!Он пошел к выходу, гулко ступая по паркету.– Спасибо! – крикнула я ему вслед.Он остановился в дверях и обернулся. Он выглядел очень злым и сексуальным. И снова я почувствовала дикое желание побежать за ним и потребовать, чтобы он отвез меня домой и делал со мной все те вещи, в которых он был таким специалистом. Но я держала себя в руках. На прощание я сказала:– И мои поздравления с успешным показом картин.Думаю, он выругался.Я ослепительно, но сдержанно улыбалась:– Когда я со всем разберусь, я тебе позвоню. Просто дай мне немного времени. Тогда мы поговорим, ладно?– Необязательно. По-моему, мы все выяснили. Вот так.Я смотрела, как он уходил. Мне совсем не понравилось, как защемило мое сердце, но я стойко держалась, сохраняя великолепную осанку, которой всегда гордилась, и говорила себе, что так будет лучше, чувствуя при этом, что хуже, наверное, быть уже не может. Глава двадцать шестая Я ошибалась.Когда я проснулась на следующее утро и вошла в кухню, зазвонил телефон. Кика стояла, скрестив руки, приподняв одну бровь и нетерпеливо притопывая. Говорить с кем угодно по телефону казалось предпочтительнее, чем перенести изрядную порцию испанского осуждения от горничной, поэтому я взяла трубку.– Алло?– Ты видела первую полосу «Уиллоу-Крик таймс»?Лучше бы я склонилась к варианту Кики.– Мама, тебе что, никто не говорил, что полагается говорить вещи вроде «Здравствуй» и «Как дела?», прежде чем переходить к сути вопроса?– Не дерзи. И перестань уходить от темы. Ты видела газету?Я не видела. Но когда я взглянула на Кику, та самодовольно ухмыльнулась и показала первую страницу, как участник игрового телешоу, поднимающий табличку. Будь я постарше, мое сердце не выдержало бы.«Дьявол в Лиге избранных».Угадайте, о ком это? Обо мне.Я люблю, когда обо мне пишут на первых полосах газет, но только в хвалебном тоне. В этой статье хвалебного тона не было. За прошедшую ночь я стала темой всеобщих пересудов. О сексе в светском обществе говорить не принято, но обсуждать скандалы можно.В газете также поместили печально известный «Портрет Фредерики Хилдебранд Уайер, дочери Турмонда и Блайт Хилдебранд и внучки Чарльза и Фелиции Хилдебранд», прямо как объявление о моем первом бале.Хорошо хоть картину поместили не прямо в статье, а дали в конце ссылку: «Фотографии на шестой странице».Вполне логично, что если полуобнаженная натура в качестве украшения интерьера считается дурным тоном, то фотографии практически обнаженных приличных дам никак не могут оказаться на первой полосе уважающей себя газеты.– Мама, мне звонят по параллельной линии. Мне нужно идти. – У меня не было параллельной линии, но она не знала об этом. – Поговорим позже. Передай папочке, что я его люблю.Но когда я повесила трубку, меня ждала Кика:– Я же говорила вам: никакого секса!– Кика, в самом деле, это же только искусство.– Это не искусство. – К этому моменту она уже дошла до шестой страницы и махала ею у меня перед лицом, как матадор красной накидкой перед быком.– Называй это как хочешь, но я вовсе не хотела, чтобы кто-нибудь это увидел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105