– Я изобразила удивление.– Он говорит: если ты хочешь чего-то от жизни, тебе нужно за это драться. Никто для тебя ничего не сделает. И все должны знать, как ты крут. – В глазах Никки светилось искреннее обожание. – Он всегда говорит: хвали себя, и тогда люди предпочтут не связываться с тобой лишний раз и будут уступать.Понятное дело. В его плебейском кругу принято жить по законам джунглей.– Я не сомневаюсь, что Говард знает, что говорит, – солгала я. – Это подходит для его мира. Но если тебе нужны рекомендации для вступления в Лигу, лучше послушай меня.Она была в нерешительности, потом вздохнула:– Ладно, хорошо. Я же говорю, Гови велел исполнять все, что ты скажешь.Я едва удержалась от «Боже праведный, благослови Гови».– Еще один совет на заметку: никогда не показывай свои чувства.– Что ты имеешь в виду?– Например, нельзя плакать в присутствии посторонних.Она фыркнула. Я подумала о том, чтобы составить список Вещей, Подлежащих Исправлению. Вместо этого я вздохнула и хотела сделать ей замечание, но она опередила меня:– Не фыркать. – Я была удивлена. Возможно, даже улыбнулась.– Вот именно.– Ладно, что еще?Постепенно я добралась до «трех Не»:а) не смотрись в зеркало на публике;б) не касайся никаких частей своего тела на людях (и вообще никогда, согласно убеждениям моей матери);в) ничего не ешь, если не сидишь за столом.– А жевательная резинка – это еда?– Неважно. Леди никогда не жует жвачку.– Вообще никогда? – выдохнула она.– Вообще.– О, ма... – Она сконфуженно улыбнулась. – Ладно, давай посмотрим, правильно ли я все поняла. Есть четыре Никогда и три Не. Немного похоже на «Мотаун учит этикет».На этот раз я моргнула.Она вскочила и громко исполнила припев из «Я слышал это в виноградных лозах», пританцовывая и прищелкивая пальцами. Представив себе ее на следующем благотворительном балу, я готова была признать свое поражение.– Прости, – произнесла Никки сквозь смех. – Я буду хорошо себя вести. Но прежде чем мы вернемся к делам, мне нужно в туалет. Сладкий чай очень, знаешь ли...Я застонала.– Что теперь не так?Вообще говоря, все.– Когда ты выходишь из-за стола, неважно по какой причине, просто скажи «прошу прощения». Не нужно объяснять, куда ты идешь.Она снова рассмеялась:– Да, думаю, окружающим необязательно знать, что я иду пи-пи.Она удалилась, и я вздохнула с облегчением.Мне не хочется в этом признаваться, но как только она вернулась, я галопом пронеслась через все остальное. Я пробубнила то, что касалось манер и осанки, и наконец добралась до «входить в комнату надо с самообладанием и сдержанным достоинством» и «при ходьбе осанка должна быть такой, будто несешь на голове книгу: спина прямая, живот втянут, ягодицы подобраны, плечи назад, голова высоко поднята».Дело в том, что Никки Граут не удавалось ничего делать со сдержанным достоинством, и у нее была ужасная походка. Во всяком случае, для леди. Для девушки по вызову, быть может, и ничего. Но не для члена Лиги избранных Уиллоу-Крика.Мы бегло прошлись по тому, как:а) садиться и выходить из автомобиля (сначала сесть, колени вместе, затем перенести ноги внутрь; сначала высунуть ноги из автомобиля, колени вместе, потом встать);б) жестикулировать (не делать резких движений);в) спускаться по лестнице (рука мягко скользит по перилам, голова высоко поднята).Упражняясь в последнем, Никки чуть не полетела кувырком. К счастью, все обошлось.– Потренируйся дома, – предложила я. – А завтра, я думаю, можно будет сходить в «Сакс» на Пятой авеню в Сан-Антонио и купить тебе кое-какую новую одежду. Мы выберем тебе превосходное платье для предстоящего приема.Она уставилась на меня:– Но у меня уже есть кое-что для этого случая. Это просто сказка, все золотое и сверкающее... – Она осеклась, скривилась, а затем кивнула: – Хорошо, пойдем. Да, у меня же есть сюрприз!Она залезла в свою зеленую сумку и достала книгу. Voila!– Что это?– Наш выпускной альбом! – Она подошла ко мне и раскрыла его. – Смотри! Вот тут ты расписалась!Даже спустя столько лет я узнала свой почерк. Ровные, округлые буквы с завитушками. Моя подпись с тех пор не изменилась, разве что стала немного скромнее.Я промолчала, и Никки начала цитировать надпись наизусть.– Никки, не надо.Но ее невозможно было остановить.– Моей доброй подруге Никки. Фреди.Даже тогда я не была склонна к восторженным преувеличениям.Она мечтательно улыбнулась:– Ой, а помнишь тот день в седьмом классе, когда мы...– Посмотри на часы. – Я захлопнула альбом и вернула его. – Мы посмотрим завтра, после похода по магазинам.Мне не пришлось повторять дважды. Может, она и была разочарована, что ей не дали предаться воспоминаниям, но явно была рада, что ее отпустили с «занятий». Правда, в итоге она прокричала «до свиданья!» Кике и со смехом вывалилась за дверь, помахав рукой на прощанье, как будто большую часть дня я не учила ее вести себя по-другому.Услышав шум отъезжающей машины, я напомнила себе о будущей статье в «Уиллоу-Крик таймс».Чувствуя себя опустошенной, я пошла было наверх, чтобы полежать в горячей ванне, но неожиданно для себя направилась в кабинет. Казалось, что мое тело не подчиняется рассудку. Я подошла к полке и сняла с нее выпускной альбом. Вот я, Самая Красивая. Я переворачивала страницы, пока не нашла фотографию Пилар, затем Никки, которая улыбалась так широко, что, казалось, состояла из одних зубов, смеха и кудряшек. Пилар ничего не написала мне на память, а Никки неразборчиво нацарапала: «Ты всегда будешь в моем сердце». Уже тогда она была склонна к мелодраме.Это путешествие в прошлое было мне абсолютно ни к чему. Я сунула альбом на место, говоря себе, что Никки Граут и все ее мещанские штучки меня не проймут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105