Я не желала ничего знать о Никки и ее чувствах. Но Никки невозможно было остановить, а я, хотите верьте, хотите нет, не так эгоистична, чтобы не понимать, что, если я сейчас уйду, как собиралась, это будет для нее ударом.– Знаешь, – сказала я как можно вежливее, – разговоры – это, конечно, хорошо, но думаю, что тебе стоит принять ванну. Тебе сразу станет лучше.– Фреди! – Она вцепилась в мою руку. – Я должна попасть в Лигу. Просто должна.– Никки...– Так странно, у меня есть деньги, но я не могу дружить с другими состоятельными людьми. – Она резко села на кровати, скрестив по-турецки ноги, вытерла глаза тыльной стороной ладони, и взгляд ее стал решительным. – В начале апреля у нас будет званый обед с кучей важных гостей. Я знаю, что они придут только из-за денег Говарда, а это значит, что держать себя они будут очень чопорно. Но если бы я состояла в Лиге, знаю, они бы лучше отнеслись ко мне.Я не хотела слышать ни слова больше. Но потом она сказала еще одну вещь, при этом ее решительность вырывалась наружу, как свистящий воздух из воздушного шара:– Я будто застряла между двумя мирами и не вписываюсь ни в один из них. Людям, которых я знала в южном Уиллоу-Крике, я больше не нравлюсь, потому что теперь я богатая. Они говорят, что я задираю нос. – Никки вздохнула, и мне снова захотелось уйти, потому что я откуда-то знала, что она скажет дальше. – А люди с хорошими манерами, вроде тебя, не снизойдут до меня, потому что все еще считают меня отбросами общества.Произнести такое вслух было более чем непозволительно. Нельзя сказать, что это было неправдой, просто подобной жестокой правды следовало избегать или, по меньшей мере, смягчать ее.Но было и еще кое-что. Это случилось, когда мы заканчивали среднюю школу. Пилар, Никки и я еще были лучшими подругами. Мы пошли к Джимбо – в любимое место тусовок всех школьников. Это был наш прощальный выход, так как мы были уверены, что ни один уважающий себя старшеклассник не пойдет в кафе-мороженое. Это просто было не принято.Мы втроем вошли и, как обычно, направились к Нашему Столику – одному из лучших. Но вместо Бетти, которая обычно обслуживала нас, появился не кто иной, как мать Никки Марлен, в фартуке, бумажной наколке и с блокнотом для заказов в руке.– Что вам принести, девочки?Это было таким потрясением, что весь мир вздрогнул, по крайней мере весь наш столик, который тогда и был для нас всем нашим миром.– Мама, что ты здесь делаешь? – Никки с трудом выговаривала слова.– Я сегодня здесь работаю первый день. Джимбо сам предложил мне. – Она склонилась ближе. – Он платит мне на целых двадцать пять центов в час больше, чем обычно платит официанткам. – И она кокетливо поправила свои короткие вьющиеся волосы.То, что Марлен вела себя гораздо более легкомысленно, чем Никки, само по себе было тяжело, но Марлен, работающая у Джимбо и сообщающая всем вокруг, что она в восторге от лишних двадцати пяти центов в час (не говоря уже о кое-какой сверхурочной работе для Джимбо, которую она выполняла после рабочего дня, раз он сделал ей такое выгодное предложение), было больше, чем Никки могла вынести.– Я тебя ненавижу, – прошептала Никки, выбралась из-за стола и выбежала из кафе.Мы с Пилар переглянулись. С трудом преодолев неловкость, что-то заказали. За Никки мы не пошли, потому что обе знали, что нам нечего сказать в этой ужасной ситуации. Мать, которая ведет себя как Марлен, меняет кавалеров чаще, чем моя мать горничных (Кика не в счет), а теперь работает у Джимбо и все друзья это увидели? Это было ужасно.Когда погрустневшая Марлен вернулась с нашим мороженым, я понятия не имела, что сказать. У Пилар же не было подобной проблемы.– Здрасьте, – сказала она, пренебрежительно фыркнув. – А где моя карамельная крошка?Пилар, мисс Сочувствие.Напряжение в наших отношениях появилось, когда Никки увидела папин лимузин, но теперь я понимаю, что в тот день у Джимбо разрыв между нами стал неизбежен. Я начала понимать, что мы с ней из разных миров.Теперь, сидя рядом с Никки, я очнулась от воспоминаний и, к собственному удивлению, предложила ей единственное, что могла.– С завтрашнего дня, когда ты придешь ко мне на ленч, мы начнем делать из тебя самую утонченную леди в Уиллоу-Крике. – Нельзя было терять ни минуты. – Во время своего приема ты будешь сама элегантность. Никки Граут поразит весь Уиллоу-Крик. На следующий день будут выстраиваться целые очереди из желающих оказать тебе протекцию в Лиге.– Правда? – Никки всхлипнула и высморкалась.– Да, правда.– Думаешь, у меня получится?– Конечно, получится. – Еще бы. Ведь ее учителем буду я.Никки обвила мою шею руками:– О Фреди, какая ты хорошая.– М-м, ну да.Я высвободилась из объятий и уже задумалась над тем, как превратить эту расфуфыренную утку в прекрасного лебедя. Глава двенадцатая Я сразу поняла, что прокляну тот день, когда согласилась выступить в роли Генри Хиггинса Персонаж пьесы Б. Шоу «Пигмалион».

и сделать из Никки леди. Но что еще можно было предпринять, чтобы ее приняли в Лигу?Одного-единственного чаепития хватило, чтобы доказать, что она не знает элементарных правил поведения, подобающего леди, – во всяком случае, леди в Техасе. В Бостоне куда ни шло. Или даже в Нью-Арке, Нью-Джерси. Не представляю себе, кто может оказать Никки протекцию – такой Никки, какая она есть.В колонке плюсов, к счастью, тоже кое-что нашлось. Найти пять женщин, которые бы знали Никки требуемые пять лет, будет нетрудно – она училась вместе со многими из нас в школе и прожила в Уиллоу-Крике всю свою жизнь. Однако найти еще пять женщин, готовых подвергнуть риску свою репутацию ради нее, – вот это задача.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105