– Лили, – выдохнул Морган, склоняясь к ее волосам, – теперь ты обязательно победишь.
– Нет!
Короткое слово разрезало тишину мансарды. Лили со всей определенностью понимала: Морган сейчас думает, что ослышался, – он напряженно замер. После некоторого замешательства он отстранил ее от себя на расстояние вытянутой руки и посмотрел на нее тяжелым взглядом:
– Разве можно так говорить? Конечно, ты все сообщишь суду. И суду, и всем, кто оказывает давление на судью.
– Я никому не расскажу об этих рисунках. И ты тоже не сделаешь этого.
– Но ты просто обязана!..
– Нет, Морган! Я не могу сделать этого из-за детей.
– Лили, то, что ты говоришь, лишено всякого смысла. Ты должна сделать это для детей.
– О, Морган, ну как ты не понимаешь? Дети любили своего отца, он был для них всем. И что, ты полагаешь, они почувствуют, когда узнают, что их отец позволил опорочить меня, прекрасно зная о моей невиновности? Что они должны подумать, когда им станет известно, что у Клода были и эта ужасная картина, и наброски, с помощью которых он мог восстановить мое доброе имя? Каким предстанет перед ними их отец, не сделавший для своей сестры того, что любой сделал бы даже для совершенно постороннего человека?
– Они поймут, что он не заслуживал их любви.
– Возможно. Но это решать не нам с тобой и даже не судье. Пусть Клод и не был достоин их любви, но разве дети заслужили, чтобы мы лишали их веры в него? Детям необходимо верить в то, что их отец самый добрый и хороший. Самый достойный из людей. Каково это, по-твоему, расти, зная, что твой отец был подлым и низким человеком?
– Рано или поздно дети все равно узнают, что их родители тоже совершают ошибки.
– И это их ранит. Но по мере того как дети становятся старше, они начинают по-иному смотреть на своих родителей и по-иному любить их. Но Клода больше нет. Если я разрушу образ, который сложился в их представлении, они уже никогда не смогут создать новый. И им придется через всю жизнь пронести чувство стыда за своего отца. Я не могу так поступить с ними.
– Черт побери, Лили…
– Нет, Морган. Я приняла решение и не изменю его. Кроме того, не все еще потеряно. Я пойду в суд, когда меня вызовут. И расскажу всему Нью-Йорку о своей любви и преданности Роберту, Пенелопе и Кэсси. И я напомню всем, что, несмотря на грязные слухи, которые ходят обо мне, Клод пожелал, чтобы именно я позаботилась о его детях. – Она коснулась руки Моргана. – Не так давно ты сказал мне, что я должна бороться. Сначала я думала, что учиться готовить или приводить в порядок дом – это и есть борьба. Но теперь я понимаю, что, по сути, еще и не начинала сражения. Так вот, пришло время дать настоящий бой, пришло время вступить в схватку с людьми, которые когда-то заставили меня покинуть город и которые хотят, чтобы я уехала снова. Дети Клода для моих врагов – всего лишь предлог, чтобы избавиться от меня навсегда. Я должна победить их, Морган! Теперь или никогда! Я должна показать им, что я больше не та слабая и беспомощная девочка, которую они когда-то изгнали из Нью-Йорка. И я просто не имею права проиграть.
На несколько секунд в комнате воцарилось напряженное молчание.
– А что, если тебе это все-таки не удастся? – неожиданно спросил Морган.
Лили вздрогнула, представив, что подобный исход тоже возможен. Но что она могла ответить ему?
– Что ж, значит, так тому и быть. Но я ни за что не расскажу судье о набросках. В конце концов факт остается фактом: Атикус и Аделина Вестфорды – добрые, хорошие люди, которые смогут должным образом позаботиться о Роберте, Пенелопе и Кэсси.
Морган вновь попытался было возразить, но она оборвала его:
– Что, по-твоему, будет лучше для детей: остаться со мной, зная, что их отец был самым презренным из смертных, или жить с кузеном их матери, сохранив веру в то, что Клод был достойным человеком?
Они стояли в самом центре комнаты, залитой ровным лунным светом. После долгого молчания Морган проронил:
– Лили Блэкмор, за всю мою жизнь мне довелось восхищаться очень немногими людьми. И ты заняла в этом коротком списке первую строку.
Глава 22
Ранним утром следующего дня Морган, одолеваемый дурными предчувствиями, вышел из дома. Он направлялся к Уолтеру.
Вчера, даже улегшись спать, он никак не мог заставить себя отвлечься от мыслей о прошлом Лили и о причинах того, что с ней произошло. Она не позировала Готорну обнаженной, но никто не поверил ей. Включая и его самого.
Он считал, что вправе судить и обвинять эту женщину, не потрудившись дать ей шанс оправдаться. Он проник в Блэкмор-Хаус, находясь в плену предубеждений против Лили и даже не подозревая об этом, поскольку доводы, которые свидетельствовали против нее, казались неоспоримыми.
И как только он мог забыть о том, что в каждой истории есть скрытый подтекст? Как мог не подумать о том, что жизнь не так проста, как представляется, что она то и дело преподносит загадки и неожиданные сюрпризы? Что с людьми иногда происходит такое, во что трудно, а порой и невозможно поверить? Кто-кто, а уж он-то прекрасно знал, что жизнь очень часто безжалостно ломает банальные людские представления о ней.
Но почему-то случилось так, что, встретив Лили Блэкмор, он начисто забыл об этом.
Морган вспомнил их разговор о том, способны ли люди сами определять свою судьбу и влиять на то, что с ними происходит. Тогда он с непоколебимой уверенностью заявил, что именно так и есть. Однако теперь понял, что однозначного ответа на этот вопрос быть не может. В мире действительно господствуют не только черный и белый цвета, – в нем есть еще и множество оттенков даже самого скучного серого.
Конечно, люди способны влиять на определенные моменты своей жизни, но не всё, увы, в их власти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111