Взгляд его голубых глаз был холоден, бесстрастен и пронзителен. Дрейк даже показался ей сейчас выше, чем она помнила. Он был собран, элегантен, черные волосы чуть длиннее, чем полагалось, но тщательно причесаны. Будь она слабой натурой, с радостью упала бы сейчас в обморок, лишь бы прекратился этот кошмар.
— Уходи!
Николас лишь слегка приподнял смоляные брови:
— Послушайте, миссис Монро, — в голосе его зазвенел металл, — разве так обращаются с клиентом, который хочет заплатить вам за работу?
— Николас, я имела в виду именно это — уходи из моего дома, — тихо, но непреклонно проговорила Элли. Он небрежно протянул свою шляпу Барнарду.
— Вы никогда не отличались гостеприимством, но я вас прощаю. Ох!
Дрейк сам настолько поразился своим словам, что у него расширились глаза. Элли это, конечно, заметила. Но глаза его мгновенно сузились. Да нет, он ничего ей не простит. Ни отсутствия гостеприимства, ни нанесенной обиды.
Элли поняла, зачем он пришел — чтобы наказать. Ему было глубоко наплевать на ее искусство и на свой портрет. Все это лишь повод для посещения. Наказать. Отомстить. Она слишком хорошо его знала. Неужели ему мало того, что о ней теперь судачат на каждом углу? Что она разведена? Она вспомнила, с какой одержимостью он преследовал ее отца, и ответ пришел сам собой. Его одержимость сосредоточилась теперь на ней.
Николас мгновенно взял себя в руки, и глаза вновь стали холодными и бесстрастными. С видимым усилием он улыбнулся и пожал плечами.
— Где мы будем работать?
— Мы нигде не будем работать. Я не собираюсь писать твой портрет!
— Я слышал, что самообладание — отличительная черта многих художников. Вы этим, похоже, не страдаете, миссис Монро?
— Чем я страдаю, вас не касается, понятно?
— Да нет, очень даже касается. Я здесь и собираюсь заплатить, между прочим, весьма приличную сумму. И естественно, ожидаю, что эти деньги не будут выброшены на ветер.
— У вас не хватит денег, чтобы купить меня, Дрейк.
— Значит, мы снова вернулись к Дрейку. Ладно. Дрейк, мистер Дрейк, Николас, Ни… — Он вдруг запнулся. Они оба знали, что у него едва не сорвалось с языка «Ники» — Или как там еще. Не важно. Вы художник. И вы пишете картины. Так вот я плачу вам за то, чтобы вы написали мой портрет. — Он холодно посмотрел на нее: — Раньше вам никто никогда не платил за картины.
Она ответила ему яростным взглядом:
— Я раньше никогда не встречала более невоспитанной и грубой личности, чем вы. Николас громко рассмеялся:
— Полагаю, не вам судить о добродетели, миссис Монро!
Его слова укололи сильнее, чем следовало. Элли знала о его ненависти к ней, знала, что он считает ее самой недостойной из женщин. Но слова эти тем не менее причинили ей боль.
— Зачем ты все это затеял? — спросила Элли, стараясь, чтобы не дрожал голос. — Почему ты никак де можешь оставить меня в покое? Одно короткое мгновение Николас посмотрел на нее открытым взглядом, и она успела увидеть, как ему больно. Он мучился и хотел, чтобы мучилась и она. Элли готова была горько рассмеяться над иронией этой ситуации. Она мучается, и еще как. Но она скорее умрет, чем позволит ему узнать об этом.
— Договор есть договор, миссис Монро. Я заказал работу. Вы согласились. Теперь я жду, что вы добросовестно выполните свою часть соглашения.
— Я не могу, — ответила Элли сдавленным голосом.
— Да нет, конечно, вы можете. И сделаете, никуда вы не денетесь. — Он вынул из нагрудного кармана часы, посмотрел на циферблат и засунул их обратно.
Пусть не сегодня. Но вы все сделаете, уверяю вас, миссис Монро. У вас нет выбора. На следующий день Элли испуганно вздрогнула, услышав звонок в дверь. Опять Николас? Она молилась в душе, чтобы он больше не пришел. Может быть, Господь внял ее молитвам, с надеждой и удивившей ее грустью подумала Элли, когда в прихожую влетела раскрасневшаяся Мириам.
— Элли, послушай! Молодая женщина смотрела на вошедшую и не знала, что и думать. Может статься, Николас и Мириам просидели всю ночь и додумались до нового способа обидеть ее еще сильнее?
— Я догадываюсь, о чем ты сейчас думаешь, и кто тебя осудит за это? Но пожалуйста, поверь мне, к вчерашнему появлению моего бората я не имею никакого отношения. Я сама узнала об этом лишь час назад.
Прихожая была полна солнечного света, и Элли не составило труда увидеть, что Мириам искренне огорчена.
— Я тебе верю.
— Он просто чудовище! — с облегчением переведя дух, воскликнула Мириам.
— Чудовище он или нет — сейчас это не важно. Я не намерена принимать его заказ.
— Но ты же его приняла!
— Я верну деньги, только и всего.
— Элли, ты же прекрасно знаешь, что мой брат ничего не делает просто так. Кроме того, тебе в любом случае нужна работа. Так пусть он заплатит эти несусветные деньги.
— Я в его деньгах не нуждаюсь.
— Но деньги тебе в любом случае нужны! — Мириам замолчала, явно над чем-то раздумывая. — Потом я знаю, что Чарлз умыл руки и не дает тебе ни цента.
На щеках Элли вспыхнули красные пятна.
— Откуда ты знаешь?
— Мир слухами полнится.
Элли чувствовала, что в любой момент может сдаться. Но такой роскоши она себе позволить не могла. У нее есть Джонас. А еще Барнард, Ханна и Джим.
— Это не меняет дела, Мириам. Я не буду писать портрет Николаса.
— Он в долгу перед тобой, Элли. Пусть расплачивается. И тут судьба нанесла ей еще один удар.
— Мамочка, мамочка!
Элли ринулась к двери, чтобы поскорее захлопнуть ее, но не успела. К ней, спотыкаясь, уже бежал Джонас. На его мордашке светилась восторженная улыбка. Следом влетела растерянная Ханна и быстро подхватила малыша на руки.
— Это я виновата, — сбивчиво затараторила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98