— Мыть полы в чужих домах? Стирать белье? Чем, Элли? Чем ты будешь заниматься, чтобы обеспечить своему сыну сносную жизнь?
— Я опять буду делать шляпки. Мои шляпки, между прочим, шли нарасхват. Начну здесь, наверху. А когда дело пойдет, сниму помещение.
— И кто же их будет у тебя покупать?
— Женщинам мои шляпки нравились.
— Твои шляпки нравились светским дамам, Элли! Они и покупали их у тебя!
— Так будут снова покупать! Барнард устало потер переносицу:
— Неужели ты надеешься, что все эти дамы, которые сейчас воротят от тебя нос, валом повалят в твой дом или пусть даже в магазин за шляпками?
— Ты же только что говорил, что они будут расхватывать мои картины, — возразила Элли. — А чем шляпки хуже?
— Да ничем они не хуже! Просто М. М. Джей не делает шляпок! Он пишет картины, и об этом было сказано не где-нибудь, а в «Таймс». О выставке картин Джея судачили на каждом углу и в каждом светском салоне. Их интересует художник, а не шляпник.
Элли в сердцах топнула ногой и едва не расплакалась. Она знала, что Барнард кругом прав. Репортеры и зеваки не кричали: «Дай нам посмотреть другие шляпки!» Им хотелось увидеть ее картины.
Элли закрыла глаза. Люди будут заказывать ей картины, оговаривая, что именно им хочется. Как она сможет написать пейзаж, который подходил бы под цвет драпировки в гостиной какой-нибудь великосветской матроны? Как она будет писать портреты тех, кто с такой легкостью вычеркнул ее из своей жизни? Но если быть честной, то она ужасно трусила.
Люди интересовались ею только потому, что она была светской дамой. Многих привлекали даже не столько ее картины, сколько связанная с ними тайна.
А теперь все знают, кто автор скандальных картин. Ей больше не укрыться за псевдонимом. Если она снова начнет заниматься живописью, от нее будут ждать многого. Оправдает ли она эти ожидания? Сумеет ли? Достанет ли у нее таланта? И что будет, если она провалится?
— Что мне делать? — вздохнув, тихо спросила Элли.
— То, что ты умеешь лучше всего. Писать картины.
— Я не могу, — жалобно проговорила она.
— Можешь! И будешь! Только один раз. Один заказ.
— Я просила отказать агенту.
— Я и отказал, так он пришел снова и сказал, что клиент согласен заплатить пять тысяч долларов. Вдумайся, Элли, — пять тысяч долларов! С головой хватит, чтобы позволить себе кое-какие маленькие удовольствия. Прими заказ. А потом решишь, чем будешь заниматься до конца своих дней.
— Господи, кто в здравом уме будет платить пять тысяч долларов за портрет?
— Я не знаю, — пожал плечами Барнард. — Агент, который занимается этим делом, навряд ли мне скажет. Думаю, это какая-нибудь светская дама, которая жаждет заполучить портрет кисти знаменитого Джея. Все остальные с ума сойдут от зависти.
— Ты говоришь прямо как Мириам.
— Она прекрасно знает свой круг. И ей хорошо известно, что они могут не найти времени принять тебя , но не откажутся от возможности, иметь собственный портрет твоей работы.
Элли чуть не застонала и уставилась в окно, словно надеясь увидеть какой-нибудь знак, который поможет ей принять решение. Но если честно, был ли у нее выбор?
— Ладно, — сказала она, прикусив нижнюю губку. — Только этот заказ.
— Умница! Через час агент приведет твоего клиента.
— Барнард!
— Что? — с самым невинным видом спросил он.
— Тебе не кажется, что ты стал слишком самоуверенным?
— Нет, моя дорогая Элли. Просто я знал, что в, любом случае ты прислушаешься к голосу разума.
И в самом деле, час спустя в дверь позвонили. Элли задержала дыхание. Она сидела в любимом кресле Ханны и терялась в догадках. Может быть, это одна из дам, с которой они более двух лет занимались благотворительностью? Не будет ли она теперь обращаться с ней, как со служанкой? Что она ей скажет?
— Я открою, — раздался голос Барнарда. Элли чуть не вскочила с кресла, чтобы схватить его за руку и сказать, что она передумала. Она найдет способ заработать деньги. Они справятся. Никаких сомнений.
Но Элли знала, что все это неправда. Чарлз по-прежнему не давал ей ни цента и всячески избегал разговоров о деньгах, вырученных от продажи ее магазина. И против нее был закон.
Элли расправила плечи, разгладила юбку и, собрав все свое мужество, решила во что бы то ни стало пройти этот ужас до конца. Но все оказалось намного ужаснее, чем она предполагала. Дверь открылась, и на пороге появилась не ее знакомая по благотворительной организации. Заказчик вообще не был женщиной.
— Николас! — только и смогла выговорить Элли.
— Здравствуйте, миссис Монро, — последовал короткий кивок. Слегка растянутые губы должны были, по всей видимости, означать улыбку.
— Господи помилуй! — пробормотал Барнард. Он все еще в нерешительности держался за дверную ручку, не зная, то ли захлопнуть дверь, то ли пригласить посетителя войти.
Николас решил за него и шагнул в холл.
— Возьму на себя смелость предположить, что вы не забыли меня, мистер Уэбб, — проговорил он, не сводя глаз с Элли.
— Вы чертовски хорошо знаете, что я вас помню. Только один вопрос: что вы здесь потеряли? Николас наконец перевел взгляд на Барнарда, и лицо его осветилось радостью.
— Полагаю, ответ известен нам обоим.
— Какой же ты отпетый негодяй!
— Если считать отпетым негодяем того, кто на законных основаниях прибегает к услугам агента, я с вами соглашусь. Но если бы моя мать была жива, она, я уверен, встала бы на вашу сторону и тоже обозвала бы меня негодяем. — Он с неприкрытой угрозой посмотрел на Барнарда:
— Увы, я, бесспорно, сын своего отца.
Элли как загипнотизированная молча стояла и слушала этот обмен любезностями. Николас повернулся к ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98