Его произношение без акцента и голос отличались мягкостью. Максен же говорил отрывисто и резко, как воин, привыкший убеждать действием, а не словами. Кристоф рассказывал, что его брат искушен в ратном деле, а этот человек, несомненно, получил церковное образование.
Но тут Райна вспомнила, что монах поднял руку на человека, убил его. Так поступить мог только воин, а не смиренный служитель Господа.
Все сомнения у нее отпали, когда она взглянула ему в глаза — перед ней был хищник.
Поняв это, девушка бросилась бежать, словно за ней гнался сам дьявол. Этот человек обманул ее и тщательно все продумал: чистое саксонское произношение, молчаливое разрешение на побег. Пендери проследил за ней до лагеря, потом пришел туда с неистребимым желанием мстить за смерть брата. И, разумеется, исполнил бы задуманное, не приди он на помощь Райне.
Но почему тогда Максен не тронул ее? Трудно, невозможно понять. Но теперь не в этом дело. Нужно подумать о тех, кому угрожает смертельная опасность, — Эдвине и его сподвижниках. Пусть в лагере ее ждет смерть, но она должна предупредить о появлении человека, жаждущего отомстить.
На нее, сбив с ног, навалилось что-то тяжелое. Райна судорожно шарила руками по опавшим листьям, надеясь что-то найти, чтобы защитить себя. Пендери поворачивал ее на спину, а девушка, ломая ногти, пыталась схватить попавший под руку камень. Наконец ей это удалось, и она перевернулась, занеся камень над его головой. Но ей не хватило какого-то мгновения.
Схватив руку, Максен прижал ее к земле и, надавливая на запястье, заставил разжать пальцы. Тогда другой рукой она стукнула его по голове. Но что это был за удар — без камня? Рыцарь лишь хмыкнул и прижал ее вторую руку к земле.
Девушка не сдавалась и коленом ударила его в живот. Услышав хриплые ругательства, она поняла, что причинила ему боль, однако норманн по-прежнему прижимал ее к земле.
— Хватит! — рассердился он.
Лицо его исказилось от бешенства, в глазах полыхало презрение.
На сей раз с полной уверенностью она сказала:
— Я узнала вас, Максен Пендери.
Улыбка слегка приподняла уголки его губ. Зажав ей запястья одной рукой, он проговорил:
— Впрочем…
Не закончив фразы, норманн провел ладонью по боку, осмотрел окровавленную руку. Взгляд его светился ненавистью.
Да, она опять теперь в руках дьявола. Что можно сделать? Остается одно — пустить в ход свое единственное оружие — слово.
Выплескивая накопившуюся в душе горечь и заглушая этим страх, она заговорила:
— Знай, норманн, как ты убивал, так убьют и тебя.
Глаза Пендери мгновенно потемнели, зрачки расширились, и только по краям остался голубой ободок. Райна испугалась, но старалась не подать вида.
— Ты умрешь, Максен Пендери, — повторила она, — так же, как и…
— Томас, — закончил он за нее.
Райна закусила губу, упрекая себя за опрометчивость — не надо было так говорить. Однако отступать было уже нельзя.
— И Нильс, — добавила она.
А он опять вспомнил Гастингс… И увидел себя со стороны: он вытаскивает меч из пронзенного им врага, вытирает чужую кровь со лба и ищет глазами нового противника. Он вспомнил Нильса, в котором уже едва теплилась жизнь. Он лежал среди груды мертвецов, погибнув без славы, без почестей, как бездомный пес.
Глаза Максена горели от нахлынувших воспоминаний, щеки взялись румянцем. Рыцарь протянул руку и поднял ее подбородок.
Четко выговаривая слова, он произнес:
— Ваша жизнь, Райна, отныне вам не принадлежит. Она моя, я могу сделать с ней все, что хочу. Подчинитесь мне и тогда, может быть, доживете до дряхлой старухи.
Скрывая свой страх, девушка ответила:
— Я не собираюсь никому принадлежать. Я — госпожа своей судьбы. Можете бросить меня в темницу, но вашей я не буду.
Максен хрипло рассмеялся, и этот смех, такой гулкий в тишине, леденил ее кровь:
— Вы уже моя собственность. Ваши слезы — мои, ваша тайна, которую вы так бережете, тоже моя, и ваши…
— Тайна?
— Та, которую вы скоро откроете.
«А убийца Томаса — сакс без лица и без имени», — подумала Райна и покачала головой. Пендери упрямо повторил:
— Скоро.
Он провел окровавленной рукой по груди девушки, и влажная ткань опять прилипла к телу.
— И ваше тело принадлежит, мне.
В душе Райны шевельнулось что-то совершенно непохожее на страх, и она, пытаясь заглушить незнакомое, непонятное чувство, возразила:
— Я не буду с вами спать.
— Я и не утверждал, что вы будете это делать. — Он отвел руку от ее груди.
— Я не понимаю.
— Позже поймете, а сейчас нам пора идти. Или вы будете продолжать сопротивляться?
«Он, видно, думает, что я пойду с ним по доброй воле».
— Обязательно.
Максен насмешливо поднял бровь:
— Что ж, вы сами выбрали такую участь.
С этими словами он размотал веревку вокруг пояса, поднял ее руку и ловко стянул узел на запястьях.
— Пошли! — приказал он, крепко держа конец веревки. — Вас ждет темница.
Девушка лежала не двигаясь.
— Вы не напугаете меня, — проговорила она, прекрасно понимая, как далеки ее слова от истины.
Пендери нахмурился:
— Нет, уже напугал, и это хорошо, очень хорошо.
Норманн с силой потянул за веревку, которая врезалась в плоть, истерзанную и без того. Да, из двух зол ей досталось большее: вместо Доры — Максен. Райна готова была заплакать от отчаяния. Что толку лежать? Все равно безжалостный рыцарь потянет ее за собой или перебросит через плечо и понесет. Девушка с трудом встала на колени, поднялась на ноги.
— О, все лучше и лучше, — одобрительно отозвался монах.
— Вы так думаете? Не будьте так самоуверенны, Максен Пендери, ведь Эндердесвольд пока еще угрожает вам, а он принадлежит Эдвину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101