Остановившись рядом с Иво, Лайм посмотрел на израненное тело брата, беспомощно распростертое на кровати. Именно он принес Мейнарда в замок и положил на эту кровать. Лайм не видел скрытых одеждой ран несчастного, так как лекарь сразу же попросил всех покинуть спальню, однако он уже знал, что барон стоял на пороге смерти.Ключица Мейнарда выступала под неестественным углом, в левом боку образовалось углубление, свидетельствовавшее о переломе нескольких ребер. Однако жизнь покидала его тело не из-за переломов. Почти весь его живот покрывали обширные кровоподтеки. Барон умирал от внутреннего кровотечения.— Я умираю, — прохрипел он. После выпитого накануне его язык все еще заплетался. — Но ты ведь знаешь об этом, верно?Лайм посмотрел на еще вчера такое красивое лицо брата. Золотистые волосы Мейнарда слиплись от грязи, кожа приобрела характерную предсмертную бледность. Этот человек, с которым Лайма связывало лишь имя отца, не заслуживал ни сочувствия, ни жалости. Но Лайм неожиданно почувствовал, как в душе что-то дрогнуло.Тем временем Мейнард, собравшись с силами, натянуто улыбнулся.— Я думал, что это мне придется хоронить тебя, — пробормотал он. — Я надеялся тебя пережить.Лайм вспомнил о беспечной, распутной жизни брата. Мейнард жил так, словно был уверен, что никогда не умрет.— И тогда тебе не пришлось бы выполнять обещание, данное мне.— А-а, ты знаешь меня слишком хорошо.— Да, знаю.— Ты… — Мейнард запнулся и, сморщившись от приступа боли, замолчал. К нему тут же поспешил лекарь. Однако не успел он склониться над раненым, как боль, видимо, отступила. Раненый, небрежным жестом отослав лекаря, продолжал: — Ты намерен вступить в брак?— Да.Лайм не солгал: он давно собирался жениться, но… Но дела поместья отнимали слишком много времени и сил. Кроме того, все эти годы его терзала мысль о том, что Мейнард может нарушить данную клятву, может жениться и произвести на свет наследника. Но теперь волей-неволей ему суждено сдержать слово. За годы, в течение которых незаконнорожденный сын Монтгомери Фока управлял делами поместья, выдавая брату-транжиру любую требуемую им сумму, судьба наконец вознаградит его правами на владение Эшлингфордом. Впрочем, не стоит торопиться и забывать о тайне, на которую намекал Иво.— Ты собираешься жениться на ирландке? — тихо спросил Мейнард.Пренебрежительно фыркнув, Иво покачал головой.Итак, теперь, судя по всему, Мейнард решил последовать примеру дяди и поиздеваться над братом. Все эти годы Лайм не считал нужным скрывать свое происхождение, предпочитая английскому имени Уильям ирландское Лайм, данное ему матерью при рождении. Однако взять в жены он хотел англичанку, так как стать хозяйкой Эшлингфорда достойна только женщина благородного происхождения.— Нет, — сухо ответил мужчина. — Я женюсь на англичанке.— По крайней мере за это Мейнард может быть спокоен перед смертью, — насмешливо пробормотал себе под нос Иво.Лайм поморщился, его руки невольно сжались в кулаки. Потребовалось неимоверное усилие над собой, чтобы не наброситься на священника.— Очень хорошо, — продолжал вполголоса Мейнард, — тебе действительно стоит разбавить горячую ирландскую кровь. — За долгие годы он научился сдерживаться в присутствии брата, но сейчас, находясь на смертном одре, решился наконец сказать то, что не дерзнул бы произнести никогда.Ногти Лайма впились в ладонь, мышцы рук напряглись до предела. Он отчаянно пытался укротить свой нрав. Нрав ирландца, о котором знали все, о котором окружающих предупреждали его огненно-рыжие волосы.— Я рад, что ты одобряешь мое решение, — хладнокровно парировал мужчина.Мейнард на мгновение опустил веки, затем снова поднял их.— Как твоя голова? — с торжествующим блеском в глазах поинтересовался он.Лайм прекрасно помнил удар, который Мейнард нанес ему накануне вечером перед тем, как обворовал казну Эшлингфорда. Он не забыл чудовищную боль, которая, казалось, чуть не ослепила его. На затылке до сих пор осталась опухоль, которая доставляла беспокойство.— Ничего страшного, жить буду.Слабо улыбнувшись, Мейнард жестом подозвал его.— Наклонись ко мне, брат. Я хочу кое-что сообщить тебе.В этот момент Иво, беспокойно переступив с ноги на ногу, поспешно отвернулся. Однако Лайм успел заметить торжествующую улыбку на губах священника. Иво взволнованно начал теребить цепь, на которой висело распятие. Так он обычно делал, когда сгорал от нетерпения. Лайма мгновенно осенила догадка: святой отец жаждал узнать тайну.Предчувствуя неладное, старший брат склонился над младшим.— Ниже, — шепнул Мейнард.От его дыхания несло винным перегаром. Лайм, стиснув зубы, выполнил просьбу брата и застыл неподвижно, готовый выслушать умирающего.— И все-таки я отомстил тебе, ублюдок, — произнес барон охрипшим голосом. — Эшлингфорд получишь не ты, а мой сын.Лайм медленно выпрямился. Слова брата звенели в ушах подобно гулу колоколов.— Я имею прав на владения и титул барона больше, чем любой из твоих незаконнорожденных сыновей, произведенный на свет деревенскими женщинами, — сурово заявил он. — Если ты объявишь одного из них своим наследником, я подам королю прошение, и он мне не откажет, Мейнард. Я получу титул барона и владения отца.— Ты думаешь, я имел в виду этих маленьких грязных щенков? — Мейнард ухмыльнулся. — Заверяю тебя, ты заблуждаешься.Лайм вдруг ощутил, как сердце тревожно сжалось.— Кто? — резко спросил он.Глубоко вздохнув, Мейнард закрыл глаза.— О, какое блаженство, — пробормотал он. — Одно из немногих наслаждений, доступных мне на этой земле.— Говори! — приказал Лайм.— Лайм!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109