– Да, вызвала.
– Тогда это объясняет все. Ей так хочется, чтобы я убралась из монастыря, что она не остановится ни перед чем ради достижения своей цели.
Гильберт покачал головой:
– Нет, Грей, ты не права. Если бы мы не застали тебя здесь, то пришлось бы воспользоваться куда менее желательным способом, чтобы предъявить права на ребенка. Поистине она не сделала тебе ничего плохого. Ты должна быть благодарна ей за ее мудрость.
В этот момент Грей не видела ничего хорошего в таком предательстве и решила, что вряд ли когда-либо простит мать Силию. Даже если намерения настоятельницы были хорошими, Грей чувствовала себя оскорбленной. Будущее, хоть и неясное, которое она уже начала строить для себя и своего ребенка, оказалось разрушенным.
«Неужели так никогда и не избавиться от гнета окружающих?» – размышляла Грей, едва не плача от несправедливости. Она перевела взгляд с Бальмейна на остальных всадников.
Да, Гильберт Бальмейн твердо решил получить своего наследника. Он был убежден, что малыш в ее чреве – его плоть и кровь.
Обведя рукой стоявших полукругом рыцарей, Грей отрывисто, хрипло засмеялась:
– Зачем же преследовать меня таким многочисленным отрядом? Неужто я и впрямь такой опасный зверь, что есть необходимость снаряжать против меня столько воинов?
– Я не полагаюсь на волю случая относительно того, что принадлежит мне, – ответил Бальмейн.
– Ты снова утверждаешь, что я принадлежу тeбe, но, смею уверить, это далеко не так.
– Ребенок мой, и ты не можешь лишить меня права воспитывать его.
– А когда он родится, – спросила Грей, чувствуя, как сжимается от боли ее сердце, – ты оторвешь его от моей груди, а меня выбросишь вон?
– Он? – удивился Гильберт. – Откуда ты знаешь, что будет мальчик?
Хотя Грей давно уже подозревала, что в ее чреве растет сын, она не стала признаваться в этом Гильберту.
– Я говорила обобщенно. Это вполне может быть и девочка.
Гильберт, казалось, не совсем поверил ей, но не стал настаивать, а просто протянул руку.
– Поехали, Грей, – сказал он. – Хватит бунтовать.
Грей отступила на шаг.
– Ты еще не изложил свои намерения на мой счет, – напомнила она, отказываясь признавать себя побежденной.
– Поговорим об этом позже, – двинулся к ней Гильберт.
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, я буду говорить сейчас.
Возведя глаза к небу, Гильберт спешился.
– А если нет, тогда что? – поинтересовался он, поворачиваясь к Грей.
Она внимательно вгляделась в стоящих вокруг людей. Прямо на тропинке, ведущей в аббатство, стоял рыцарь с очень знакомым лицом. Он находился достаточно далеко, но Грей с удивлением узнала сэра Майкла. Она взволнованно глянула на Гильберта и гневно выпалила:
– Тогда я буду противиться тебе изо всех сил. Уголок рта Гильберта поднялся вверх, когда он приблизился к Грей.
– А если я не поверю тебе?
– Ты меня совсем не знаешь, – Грей сделала еще один шаг назад. Сама того не замечая, она приближалась к реке. – Да, забрать меня отсюда нетрудно, но, имей в виду, путешествие в Медланд будет для тебя совсем нелегким.
Гильберт посмотрел на реку, не слишком глубокую, с тихим течением, но все равно страшно было представить себе, что Грей падает в ледяную воду. Он не стал подходить ближе, зная, что достаточно одного шага – и Грей отступит прямо в реку.
– Я уже сказал, Грей, я не женюсь на тебе.
– А я сказала, что не стану твоей любовницей. Ты не затянешь меня силой в свою постель!
Гильберт был готов уступить ей в этом. Не в его характере принуждать женщин, хотя несколько месяцев тому назад он едва не поступил так с Грей. Подобная утрата самообладания весьма удручала.
Да, он даст ей те обещания, которые ей так нужны. Но на своих условиях, потому что не собирается держаться от Грей подальше, если ее решимость ослабеет. Все-таки нужно постараться изгнать дочку Чарвика из мыслей, избавиться от наваждения, терзающего тело.
– Пусть так и будет, – сказал он. – Ты станешь просто матерью моего ребенка.
– Я тебе не верю.
Гильберт стиснул челюсти, пытаясь скрыть раздражение.
– Даю тебе слово, Грей. Ты не будешь страдать от нежелательных знаков внимания.
Долго тянулись минуты, пока Грей обдумывала это обещание. Барон предоставляет ей то, чего она хочет или, по крайней мере, думает, что хочет, – но после его прежних проявлений чувств, когда он не скрывал намерений уложить ее в свою постель, в эти обещания верилось с трудом.
Гильберт со скрежетом металла, скользящего по металлу, извлек меч из ножен и уперся концом клинка в сырую землю. Зажав рукоять в руке, что должно было подчеркнуть весомость клятвы, он поймал взгляд Грей.
– Клянусь, – произнес рыцарь. – Я не буду пытаться силой взять тебя.
– Ты хочешь заставить меня поверить в обещание, которое даешь перед Богом, хотя не делаешь секрета из своего отношения к вере в Него?
Гильберт вложил меч в ножны.
– Это рыцарская клятва, – коротко ответил он. – Эта церемония не умаляет значения обещания, которое я дал тебе. Однако, – добавил Гильберт, – имей в виду, что если мы оба снова почувствуем тягу друг к другу, вряд ли я стану удерживать себя от того, что ты сама захочешь дать мне. Кроме того, ты моя, как и ребенок, которого ты носишь.
Грей понимала значение этого последнего замечания, но держала голову высоко.
– Значит мне не нужно опасаться вас, милорд?
– Нечего опасаться, – подтвердил он, делая шаг к Грей.
– Тогда мне не остается ничего иного, как принять условие. – Грей подошла к барону Бальмейну, ступая так, словно шагала в пропасть, и неохотно вложила в его руку свою ладонь.
Потрясенная затаенной нежностью этого жеста, она едва не выдернула руку, но Гильберт удержал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98