Жених пристально вгляделся в ее лицо, будто отыскивая знаки вины, которые он никак не мог обнаружить, затем его губы тронула презрительная улыбка.
– Сотня ударов, – изрек Рашид.
– Почему ты плачешь о нем? – спросила Сабина несколько часов спустя, когда первые лучи солнца осветили землю.
Подняв на мать заплаканные, покрасневшие глаза, Александра прошептала: – Это моя вина.
Печально улыбаясь, мать взяла прядь рыжеватых волос дочери и стала наматывать их на пальцы.
– Ты плачешь не только по этой причине. Девушка провела тыльной стороной ладони по глазам, затем подняла голову и вгляделась в Сабину.
– Не могу понять, почему мне так больно. Мать прижала голову дочери к себе, гладя ее волосы.
– Может, ты чувствуешь к этому мужчине что-то такое, чего не испытываешь к Рашиду?
Немного замявшись, Александра кивнула.
– Верно, у меня есть чувства к нему, но не могу еще определить, какие.
Сабина закрыла глаза.
– Твое сердце бьется сильнее, когда он рядом?
Дочь вновь кивнула.
– Иногда даже трудно вздохнуть.
– Ты часто о нем думаешь, и все валится у тебя из рук?
– Да, даже когда я его не вижу.
– Что ты испытываешь, когда он прикасается к тебе, кладет свою ладонь на твою руку?
Александра почти физически ощутила его прикосновения, его ласки прошлой ночью.
– Мне хочется большего, – честно призналась она, и мурашки побежали по ее спине от этой неожиданно вырвавшейся фразы.
Сабина вздохнула.
– Неужели это любовь? Девушка напряглась.
– Не знаю. Думаешь, это возможно?
– Насколько ты можешь судить об этом, Александра. Но всегда помни одно – независимо от твоих чувств Люсьен де Готье враг твоего отца, ему нельзя доверять. И он, ко всему прочему, евнух.
Девушка внимательно выслушала мать, затем спросила:
– Как ты думаешь, ему больно?
Сабина крепко сжала губы. Если Рашид надумал остаться проследить за исполнением своего приказа, то Халиду придется дать ему все сто плетей. Если сын Лейлы ушел, то главный евнух уменьшит наказание, с тем, чтобы англичанин сумел выполнить сделку, заключенную с ней.
– Постарайся не думать об этом, – посоветовала Сабина.
Глава 8
Если бы мысли Александры не были столь заняты судьбой Люсьена, она посчитала бы за оскорбление то, что делали с ней. Но сейчас она даже не чувствовала рук, исследовавших ее плоть.
– Она невинна, – объявил лекарь.
Вздох облегчения, вырвавшийся из груди матери, вывел девушку из состояния прострации. Натягивая покрывало на свои обнаженные ноги, она с выражением оскорбленного достоинства посмотрела на Сабину.
– Ты не поверила мне!
Женщина быстро подошла к дочери и обняла ее.
– Прости меня за глупость.
Александра мысленно выругала себя за вину, возложенную ею на и без того согбенные трудностями плечи матери. Верно было и то, что если бы Люсьен воспользовался ситуацией и взял то, что она сама бесстыдно предложила ему, она все равно отрицала бы близость с ним. Девушка солгала бы в надежде спасти мужчину от наказания, сказала бы матери любую неправду.
– Не за что прощать, мамочка, – робкая, нежная улыбка была адресована матери.
– Я скажу вашему мужу, что свадьба состоится, – сказал старый лекарь, направляясь к двери.
– Пойдем, мы поможем тебе одеться.
Александра молча пошла за матерью. Мысли ее тем временем витали далеко отсюда. Она думала о человеке, который пострадал из-за ее глупой выходки прошлой ночью.
«Как его дела?» – размышляла девушка, вспоминая, как десять лет назад она явилась невольным свидетелем жестокого наказания. Хотя мать строго-настрого приказывала ей не подходить близко к конюшне, когда туда приводили провинившегося слугу, но любопытство, присущее Александре с детства, сослужило ей однажды плохую службу. Она подсмотрела за тем, как наказывали провинившегося человека, и кошмарные сны мучили ее потом несколько месяцев.
Сейчас воспоминания о той страшной сцене всплыли вновь. Ноги беспомощного человека были тогда зажаты двумя деревянными колодами, затем подняты вверх таким образом, что только шея и плечи несчастного оставались на земле. Коротким прутом или палкой стражник сильно бил по пяткам провинившегося. Наказуемый, вернее, та его часть, что оставалась на земле, катался по земле и кричал так громко, что как Александра не пыталась зажать уши, она все равно слышала его вопли. Слава Богу, он вскоре потерял сознание, где-то на тридцатом ударе, но, несмотря на это, наказание довели до конца.
Люсьен гораздо сильнее и моложе, чем тот человек, но сможет ли он выдержать такое наказание? Не останется ли он калекой?
Девушке хотелось плакать, но слез больше не осталось.
Когда ласковые руки матери помогли надеть ей шаровары, верхнее одеяние и шлепанцы, Александра уселась на табуретку перед туалетным столиком. Глядя на свое отражение в зеркале и не видя его, она думала о том, как узнать о состоянии де Готье. Осмелится ли она разыскать его и пойти на риск вновь быть обнаруженной?
– О чем ты думаешь? – спросила Сабина, расчесывая волосы дочери. Александра посмотрела в зеркало.
– Люсьен. Женщина вздохнула.
– Не называй его так. Здесь его имя Сейф. «Странно, – мелькнула у Александры мысль, но я с прошлой ночи думаю о нем как о Люсьене, хотя до этого происшествия арабское имя, казалось, подходило его положению. Теперь все изменилось». Разобрав волосы дочери на пряди, Сабина стала заплетать их в косы.
– Где он? – задала вопрос Александра.
Не отрывая взгляда от прически, мать пожала плечами.
– Скорее всего в помещении для евнухов.
– Хочу видеть его, – решительно произнесла дочь.
Сабина стиснула зубы, но по-прежнему не подняла глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130