Иногда она даже рядится в одежду покорности.
Иан удивился:
– Но ведь рыцарь не может путать одно с другим!
Торн улыбнулся и нежно пощекотал руку брата.
– Честь и бравада не одно и то же. Честь никогда ни с чем не перепутаешь. Но для рыцаря бессмысленно рисковать жизнью – это не храбрость, а, наоборот, глупость! Накрываться теплым пледом в холодную ночь – это честно. А цвет этого пледа не имеет значения. – Он сжал руку Иана, прежде чем отпустить ее. – Ты правильно сделал. Я поступил бы точно так же.
Торн помедлил, все еще не веря, что состояние Иана так удручающе.
– А когда леди Диана уехала из Сидена, кто-нибудь приносил тебе еду?
– Иногда. И то только хлеб и эль, – Иан слабо усмехнулся: – А иногда приносили кусок жесткой баранины. Повар у Мак-Ларенов хуже, чем наш.
Рот Торна превратился в тонкую линию. Он принялся натягивать меховые одеяла на Иана и в этот момент заметил ранку: два красных пятнышка на ноге чуть ниже худенькой икры.
– Что это? – Он провел пальцами по ранке, и мальчик сморщился.
– Это крыса. Она ночью укусила меня. А я ее убил, – гордо заявил мальчик.
Торн вздохнул и, сдерживая себя, спросил:
– А где ты жил в замке, в какой комнате?
Несмотря на то, что он был явно невысокого мнения о клане Мак-Ларенов, он все же не мог поверить, что крысы свободно бегают по полу в комнатах.
– В подземной темнице под караульным помещением, – ответил Иан. – Там было не так уж плохо, – торопливо добавил он, когда Торн свирепо задышал, – хотя тюфяк мог быть и помягче.
Торн на мгновение лишился дара речи.
– В подземелье! – взорвался он, наконец. Он сжал кулаки, мечтая свернуть шею Мак-Ларену.
Несмотря на юный возраст, Иан был не совсем обычным пленником. Немыслимо, что граф Сиденский мог так обращаться с ним.
Опасаясь, что своей яростью он может напугать мальчика, Торн сделал усилие и попытался говорить спокойным голосом.
– Итак, – сказал он, – в Сидене тебя держали в подземелье и кормили хлебом и элем.
– Да, – подтвердил Иан, торжественно кивнув головой.
Опасаясь, что не сдержится, если произнесет еще хоть слово, Торн уютно подоткнул одеяла вокруг мальчика. Он выпрямился и увидел Гризель, которая быстро вошла в комнату в сопровождении слуги с кувшином горячего бульона и толстым куском ячменного хлеба.
– Ему надо принести что-то более существенное, чем это! – запротестовал Торн, указывая на приготовленные блюда.
– Если дать ему что-то другое, он немедленно выдаст все обратно, – сказала Гризель, взглядом призывая его довериться ее навыкам сиделки.
Торн удержался от гневной отповеди, чего он не сделал бы никогда, ни для одной живой души, кроме этой женщины. Что касается умения Гризель ухаживать за больными, он должен был признать – лучшей сиделки не было. Многие воины и в Данморе, и в Рат-на-Иоларе выжили после тяжелых ранений только благодаря ее умелым действиям.
– Прекрасно, – сказал он, направляясь к двери. – Да, у мальчика ранка на ноге. Боюсь, она может быть причиной инфекции.
Гризель резко подняла голову, и взгляд ее черных глаз устремился в самую его душу.
– Что за рана? – спросила она.
– Крысиный укус, – Торн собирался уйти, но что-то во взгляде Гризель заставило его остановиться. Он пошел вслед за ней к кровати и стал наблюдать, как она откидывает одеяла, чтобы исследовать ранку.
– Когда она укусила тебя? – спросила Гризель у Иана.
– Больше недели прошло, – ответил Иан.
Гризель с таким облегчением вздохнула, что Торн спросил:
– А в чем дело? Если что-то опасное, я настаиваю, чтобы мне сказали об этом!
Взглянув на Иана, который принялся за еду, Гризель отошла от кровати. Когда Торн подошел к ней, она сказала приглушенным голосом:
– Иногда укус грызуна приводит к тяжелой, даже смертельной болезни, как укус бешеной собаки. Но почему это иногда случается, а иногда нет, я не знаю.
Заметив изменившееся от ужаса лицо Торна, она быстро добавила:
– Но если бы Иана поразила эта ужасная болезнь, она бы уже проявилась. Ее признаки появляются меньше чем через неделю. Нам нет причины беспокоиться об этом.
– Но рана заражена? – сказал он, не успокоенный ее словами.
– Да, но... – Она умолкла, заметив, что Иан отставил чашу с бульоном, и они оба вернулись к его кровати.
– Мне казалось, что я очень проголодался, – сказал Иан извиняющимся тоном, ставя чашу на угол стола.
– Тебе надо отдохнуть, – убедительно сказал Торн.
Он заботливо помог брату опуститься обратно на подушку. Раньше чем он успел накрыть его одеялом, Иан уже спал. Торн постоял минуту, потом вышел из комнаты.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
На третий день после обмена в сумерках Мак-Ларены подъехали к окрестностям Сидена.
– Я думала, мы уже никогда не окажемся здесь снова, – прошептала Сибель.
Диана повернулась к своей служанке, которая все еще сидела позади нее.
– Да, – согласилась она со вздохом.
– Знаете, граф будет допрашивать вас, – сказала Сибель так же тихо. – Он уже не будет молчать, как молчал все эти три дня.
Диана только кивнула. Пленных после освобождения всегда допрашивали. Она посмотрела вперед, на замок, где родилась и выросла. При виде его она должна была испытывать радость, но вместо этого не могла избавиться от воспоминаний о том, что оставила позади, в Рат-на-Иоларе.
Сибель тихонько толкнула Диану, и та поняла, что невольно придержала лошадь. Она быстро подтолкнула коленями бока своей лошади, и животное послушно тронулось вперед.
Наконец лошади, цокая копытами, въехали во двор замка, и грумы бросились вперед, чтобы подхватить поводья. Спешившись, Диана устало начала подниматься по лестнице, Сибель следовала за ней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80