Перехватив ее взгляд, Конвей улыбнулся и слегка поклонился, но его глаза были такими холодными, что Мэгги невольно вздрогнула.
Игнорируя самого Конвея, Жо обратилась к его дочери, которая была смущена и испугана происшедшим.
– Розмари, с тобой все в порядке? – спросила она.
– Да, – дрожащим голосом ответила девушка. – Со мной все в порядке. Извините.
– Глупости, ты ни в чем не виновата.
– Папа, пожалуйста, пойдем, – прошептала Розмари.
– Не будь смешной, – ответил Бентон насмешливо. – Роберт Боулин – жалкий, хныкающий пьяница. Не думай о нем, а занимайся своими покупками.
Мэгги с матерью ободряюще посмотрели на девочку и направились к другому прилавку, где их заинтересовали нитки.
– Бедная девочка, – возмущенно прошептала Жо. – Нелегко ей, должно быть, с такими родными.
Мэгги кивнула.
– Как ты полагаешь, Конвей действительно поступал так, как говорил Боулин?
Жо фыркнула:
– Представляю, как Роберт рвал на себе волосы, когда с ним сотворили такое. Впрочем, вся эта сцена отбила у меня всякую охоту глазеть на товары. Пойдем к Тэсс, пока Гидеон занят там работой.
– Хорошо. – Когда они уходили, Мэгги оглянулась в сторону Конвея. Он стоял, раздувшись от удовольствия, в то время, как Маклин рассыпался перед ним в извинениях. Стоявшая рядом Розмари выглядела жалкой и несчастной, а ее мачеха, отойдя в сторону, лениво перебирала пальцами нежное кружево.
Почувствовав на себе взгляд Мэгги, Линнет подняла глаза. Вдруг в ее глазах Мэгги увидела такую тоску, что у нее перехватило дыхание и защемило сердце. Но через мгновение глаза женщины приняли свое обычное выражение, и Мэгги подумала, что ей показалось, повернулась и последовала за матерью.
* * *
Что-то напевая про себя, Уилл взбивал масло маслобойкой. Это было одним из его самых любимых занятий. Ритм работы успокаивал его, а изрядная физическая сила позволяла ему делать это быстрее и лучше, чем Мэгги или Ти. Он оторвался от своего занятия и улыбнулся.
– Спой, – попросил он Мэгги. – Пожалуйста.
Она улыбнулась:
– Хорошо. – Уиллу нравилось, как она поет, и было все равно, что слушать, детские песни, баллады или гимны.
Мэгги начала с легкой и жизнерадостной мелодии Стефана Фостера. Уилл присоединился, и они запели дуэтом. Его голос не отличался красивым тембром, но он пел с энтузиазмом, отбивая ритм ногой. Она, улыбаясь, смотрела на него. Уилл подпрыгивал на стуле в такт песне, с большим старанием взбивая масло, а на его лице отражалось удовольствие от происходящего. Она подумала, что в отличии от Ти, Уилл всегда останется рядом с ней ребенком, который будет всегда любить ее с преданностью, не допускающей никаких сплетен и разговоров. Она подошла к нему, поцеловала его в лоб и погладила по голове. Улыбаясь, Уилл поднял на нее глаза.
Мэгги искала в его лице черты прежнего Уилла, проблески его живого ума и памяти. Однако в глазах ее мужа она не могла найти ничего, к чему так привыкла в былые годы. Тогда она не могла смотреть на него без волнения. Ей не забыть того блеска в его глазах, который говорил ей, что он испытывает желание.
Мэгги выпрямилась и отошла от Уилла. Лучше не вспоминать об этом. Она научилась сдерживаться, однако по временам ей было безумно трудно контролировать себя. Молодая, здоровая женщина, она так нуждалась в мужской любви и ласке.
– Где Ти? – спросил Уилл.
– Ты же знаешь, – спокойно ответила она. – Он сидит под деревом и готовится к уроку с мистером Прескотом.
– Ах, да. – Уилл кивнул головой. Ти теперь занимался каждое утро, но Уилл частенько забывал об этом и начинал искать его.
Мэгги знала, что Уилл всегда был покладистым, и она благодарила за это судьбу. Не все, потерявшие разум, вели себя так же, как он. Взять хоть брата Селии Портер, который стал безумно капризным и придирчивым. Селия часто обнаруживала его слоняющимся во дворе посреди ночи, но когда она пыталась отвести его в дом, то встречала яростное сопротивление. Однажды он даже запустил ей в голову медный таз, от которого она чудом увернулась.
Стань Уилл таким же безумцем, Мэгги просто не знала бы, что делать.
Все же, несмотря на свою любовь и жалость к нему, Мэгги временами едва сдерживала себя. Теперь, когда в доме поселился Рейд Прескот, ей становилось все труднее справляться с собой.
– Ах, ма, посмотри! – взволнованный Уилл не сводил глаз с открытой двери. – Что это?
Мэгги вытерла руки о фартук и направилась к двери. Выглянув во двор, она ахнула и закрыла лицо руками, пытаясь сдержать смех.
Во дворе Рейд Прескот наматывал проволоку на четыре столбика, вбитые вокруг персикового дерева. Сегодня Мэгги попросила его поставить изгородь вокруг этого дерева, так как козел постоянно объедал с него кору и молодые листья. Сейчас козел стоял менее чем в двадцати футах от Рейда, наблюдая, как тот закрепляет проволоку.
Козлы от природы гордые животные, но нападать на высокие предметы они не рискуют. Но сейчас, нагнувшись, Прескот стал отличной мишенью. Мэгги знала, что козел ни за что не упустит такой возможности.
– Мистер Прескот! – крикнула она, но было уже поздно. Козел пригнул голову и бросился вперед.
Рейд, услышав крик Мэгги, обернулся и посмотрел в сторону дома. Он вопросительно поднял брови, но ничего не сказал, так как держал в зубах два гвоздя.
– Берегись! – закричала Мэгги. – Сзади!
Не успела она договорить, как козел ударил Рейда своими рогами точно пониже спины. У того от удара выпали гвозди изо рта, а молоток из рук, а сам он растянулся на земле лицом вниз. При падении он завалил плечом оградку и запутался в проволоке.
Мэгги была вынуждена зажать рот рукой, чтобы не расхохотаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84