Они с Марком поженились на следующий день. На брачной церемонии присутствовали армейский священник, Полина и один из сослуживцев Марка в качестве свидетелей. Энэлайз когда-то мечтала, как и все девушки, о прекрасной церемонии бракосочетания в церкви. Она представляла себе эту церемонию возвышенной и прекрасной, а себя — сияющей от счастья, в красивом белоснежном платье. Но сейчас об этом даже нечего было и говорить. Все, что действительно осталось от ее грез, так это их любовь, которую теперь не нужно было скрывать ни от кого.
Поразительно, как изменилась ее жизнь за одну ночь! Теперь она знала, что Марк любит ее. Теперь ей хотелось жить. Она часто гуляла по улице и заходила к Полине, чтобы поболтать с нею. Когда же она шла по улице, то теперь всегда шла с гордо поднятой головой, игнорируя возмущение и неодобрение ново-орлеанского общества. Ей было по-прежнему обидно за то, что никто совсем не хотел с нею разговаривать. А ей хотелось бы заговорить с кем-нибудь и рассказать о том, что она думает об этом обществе, ей хотелось бы рассказать о любви к своему мужу.
Центром ее мира давно был Марк, но если раньше она ждала его со страхом, то теперь, освобожденная от необходимости бороться со своей любовью, — с радостью.
Он осыпал ее подарками, и теперь она не отдавала их служанкам с целью позлить его, а принимала с восторгом. Она нашила себе красивых платьев из тканей, что подарил Марк, и с гордостью демонстрировала их перед ним и перед всем городом. И по ночам она уже не делала покорно то, чему он учил, а отдавалась, искренне любя.
Однажды она даже одела ту соблазнительную прозрачную красную сорочку и, гордо вскинув голову, предстала перед ним. А его жгучую страсть не надо было даже подогревать соблазнительными нарядами. В его глазах только при одном взгляде на нее вспыхивали огоньки желания.
О, как он обожал ее! Марка больше не терзали угрызения совести и припадки ревности. Его жизнь вошла в нормальное русло после того, как он освободился от терзавших его подозрений и следовавших за ними приступов гнева. Теперь они так страстно и неистово любили друг друга, что каждая новая вспышка любви казалась им ярче прежней.
Прошел месяц их счастливой жизни и тут случилось нечто, перевернувшее их налаженную жизнь.
На когда-то написанный Марком рапорт о переводе из Нового Орлеана пришло удовлетворительное решение. Марку надлежало прибыть в Вирджинию для дальнейшего прохождения службы.
— Нет! — такова была первая реакция Энэлайз на это известие. — Только не теперь и не сейчас! Они не могут сделать этого! Неужели ты не можешь все объяснить и попросить отсрочить приказ? Неужели ты не можешь отказаться, наконец? — спрашивала она.
Лицо Марка тронула невеселая улыбка.
— Моя дорогая, — сказал он, — нельзя «отказаться» от устава армии Соединенных Штатов. У меня нет выбора — я сам просился, чтобы меня отправили сражаться в Вирджинию, и мне нельзя сейчас отступать назад. Я не могу сказать командиру, что я изменил свое решение. В данном случае — я просто опозорю свою военную репутацию, — сказал Марк.
— Ты хочешь поехать туда? — обиженно спросила Энэлайз.
— Да, мне лучше сражаться на поле боя, чем наблюдать за женщинами и детьми здесь. И, если ты помнишь, я говорил тебе, что у меня есть в жизни несколько заветных желаний. Выиграть в этой войне — одно из них.
— Вот почему ты хочешь уехать? — закричала Энэлайз, и слезы посыпались у нее из глаз.-Тебя дахе ничего не интересует!
— Меня интересует все, — ответил он рассудительно и прижал ее к своей груди. — Я так люблю тебя, что не хочу уезжать от тебя. Я хочу быть с тобой и спать с тобою. Я хочу быть с тобою, когда родится наш ребенок. Для меня это сущий ад быть без тебя. Ты не можешь представить себе, как мне будет одиноко. Ведь это ужасно — не видеть тебя, не иметь возможности дотронуться до тебя, не слышать твоего звонкого смеха! Неужели ты думаешь, что мне лучше спать на сырой земле, чем рядом с тобой в постели? И неужели ты думаешь, что мне больше по душе поля сражений, а не наша любовь.
— Но…
— Но у меня долг, Энэлайз! Долг перед своей страною, перед теми, кто томится здесь в рабстве. Но главное — это долг перед самим собой. Я хочу быть частью всего этого. Я говорил тебе раньше, что не могу поступиться своими принципами. И сейчас я также не могу этого сделать, даже ради тебя, — сказал Марк.
Губы у Энэлайз дрожали, пока он старался ее убедить. Но Энэлайз не позволила себе разрыдаться, она только сильнее закусила их. Она уже знала, что было бесполезно переубеждать Марка, если он уже имел свою точку зрения по какому-то вопросу. И ей сейчас не хотелось разрушать блаженство их любви.
— Хорошо, — сказала она. — Я обещаю не досаждать тебе. Я понимаю, что ты должен ехать. Но, Марк, я не знаю, как я все это перенесу.
Марк крепко прижал ее к себе и зарылся своим лицом в ее густых мягких локонах. Какое же это было для него и счастье, и наказание — видеть ее такой расстроенной из-за его отъезда. В конце концов он поцеловал ее волосы и, вздохнув, выпустил ее из своих объятий.
— А теперь, давай поговорим о деле. В четверг отсюда отплывает корабль в Мэриленд. Я уже купил билеты на него. Ты успеешь собраться? — спросил Марк.
— Значит, я тоже поеду?
Марк усмехнулся.
— Конечно. Я собираюсь быть поближе к тебе по мере возможности.
— О, Марк! — воскликнула Энэлайз, и лицо ее озарила благодарная улыбка. Марк рассмеялся.
— Не радуйся раньше времени. Ты не поедешь со мною в Виргинию. Я отправлю тебя домой к моему отцу, в Нью-Йорк, — сообщил он.
Энэлайз вдруг нахмурилась.
— Но я же не знаю там никого.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101