— губы Хантера скривила недоверчивая усмешка.— Да, конечно. А по какой другой причине я оказался бы здесь?— Не знаю. Вот ты мне и скажешь.— Я здесь, чтобы взглянуть на твой молодняк. Я собираюсь купить для прогулок лошадей для дочери и жены.Бентон обернулся к Линетт. Хантер машинально тоже посмотрел на нее. Взгляд его задержался на миссис Конвей какую-то долю секунды, затем снова вернулся к гостю.— Я не имею дел со скалавагами, Конвей, — ровно сказал он. — Вы хищники, питающиеся падалью. Ты зря теряешь здесь время.— Ох-ох-ох, должно быть, ты процветаешь или страшно богат, если можешь позволить себе отказаться от выгодного предложения, — насмешливо проговорил Бентон.— По крайней мере, я спокойно сплю ночами.— В самом деле? — Бентон прищурился и положил руку на бедро Линетт.— А мне казалось, что это мне спится ночами лучше, чем тебе.Линетт съежилась, а лицо ее залила краска стыда. Так откровенно напоминать об их близких отношениях было верхом грубости со стороны мужа. Он мог с таким же успехом просто сказать Хантеру, что имеет ее. Линетт почувствовала себя такой униженной, будто ее раздели перед всеми. И в то же время не могла ничего возразить. Любая попытка остановить издевательства мужа только ухудшила бы ситуацию.Хантер посмотрел на руку Бентона, затем взглянул в лицо. На мгновение в его глазах ярко блеснуло что-то мрачное. Бентон бросал ему вызов. Это понимали все. Никто из Тиррелов никогда ни перед кем не отступал, тем более Хантер.— По-моему, ты прав, — сказал он холодно сдавленным голосом, словно лезвие ножа полоснуло его горло. Затем он спрыгнул с лошади. — Нельзя отказываться от сделки. И не важно, кто ее предлагает.Он легко обошел их коляску и остановился рядом с Линетт.— Какие лошади вас интересуют, мэм?Линетт не хотела подавать руку Хантеру, выходя из коляски. Она боялась, что, почувствовав его прикосновение, начнет дрожать. Но выбора не было. Единственная возможность сохранить остатки гордости виделась в том, чтобы делать вид, будто ни поступки Бентона, ни поведение Хантера ее не смущают. Она положила ладонь в руку Хантера. И хотя на руке была надета перчатка, Линетт не смогла сдержать охватившего ее трепета. Но ничего никто не заметил.Линетт вышла из коляски, и Хантер отпустил ее руку, не задержав ни на секунду дольше, чем того требовала обыкновенная вежливость. Пока они шли к загону, лицо его ничего не выражало, а взгляд был отсутствующим. Бентон нахмурился и вылез из коляски. За ним беспомощно последовала Розмари.— Пап, я не хочу лошадь. Мне она не нужна, — повторяла она, спеша за Бентоном. Он обернулся.— Не говори чепухи. Тебе она нужна больше, чем кому-либо.— Нет, ну честно. Ты же знаешь, я не умею ездить верхом, — тихо добавила она, когда они догнали Хантера и Линетт, бросив на них смущенный взгляд.— Значит, пришло время преодолеть твою глупую боязнь, — резко ответил ей Бентон, а повернув-шись к Хантеру, произнес:— Боюсь, Розмари испытывает страх перед лошадьми.Хантер посмотрел на девушку, и в первый раз его губы тронула теплая улыбка:— Многие боятся, — по-доброму сказал он. — Вам, мисс Конвей, нужна хорошо выезженная лошадь, смирная и надежная.Он легко перепрыгнул через забор загона, взял висевшую тут же узду и набросил ее на небольшую серую кобылку, которая пряла ушами и косила одним глазом на Хантера. Он погладил ее по лбу, и она ткнула его мордой в грудь. Он засмеялся и похлопал животное по спине.— Эй, Прима!Голос его был ласковым, отчего у Линетт защемило сердце. Она понимала, что больше никогда не придется слышать этот голос.Хантер потянул за поводья и подвел кобылку к забору.— Подойдите сюда, мисс Конвей, — позвал он Розмари. — Это самая славная и послушная лошадь, которую можно найти. Идите…Он взял руку Розмари и погладил ею лоб Примы.— Просто погладьте ее. Она ничего вам не сделает.Внутри Линетт тихо закипала ревность, пока она наблюдала за Хантером и Розмари. С ней он больше не был так добр.Было больно видеть, как он прикасается к другой женщине или обращает на кого-то внимание, хотя с его стороны не было ни малейшего любовного интереса. Столько лет прошло, а это все еще продолжало волновать.Линетт отвела глаза от Хантера и Розмари. Вдруг она увидела, что Бентон, сощурившись, наблюдает за всеми. И можно было с полной уверенностью утверждать, что он заметил на ее лице вспышку ревности. Сейчас она ненавидела мужа.Хантер подвел к ним другую лошадь, вороного жеребца такой красоты, что у Линетт перехватило дыхание.— О, Хантер, — прошептала она, моментально забыв обо всем на свете при виде такого животного, и только смогла вымолвить. — Красавец!Она протянула руку и погладила жеребца между ушей. Хантер смотрел на нее, глупо похлопывая коня по крупу.— Я привез его с собой из Техаса, — сказал он. — Рубио в нашей округе самый породистый, но вы можете взять его.Линетт почувствовала, что после такого пояснения Хантера заливается краской. Хотя это ничего не значило. Он просто говорил правду.— Я… я последнее время мало ездила верхом. Спартан умер год назад, а до того уже был слишком стар, чтобы на нем выезжать.— Очень жаль. Спартан был хорошим конем.Он должен был помнить Спартана. На этом коне она всегда ездила верхом во время совместных прогулок. На какое-то время их окутала аура близости, даже интимности, и общего прошлого.— Он выглядит немного норовистым для дамы, — вмешался Бентон, становясь между ними.Хантер взглянул на Бентона, и в его глазах промелькнула легкая ирония, показывавшая, насколько мало он ценит мнение Бентона о лошадях.— Женщина сможет справиться с ним.Затем, пожав плечами, он ровно добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101