А часть кланов сохранит
нейтралитет и не будет вмешиваться в борьбу.
Если же нет... если Флиндерс не будет низвергнут, и низвергнут скоро,
тогда не останется нейтральных кланов, кланы же оппозиции ослабеют, и все
объединяться вокруг Флиндерса.
- Вы должны сделать выбор, - заключил мистер Доминик.
Потом говорили другие, но говорили они то же самое. Все это время Тан
Карло Харб не двигался. Когда последний ток закончил и наступила тишина,
заговорил Харб.
- Вы уже завершили торговлю?
Старый Доминик покачал снежной головой.
- Нет. Мы хотим услышать, получим ли мы то, что нам нужно. И сколько
нам придется заплатить?
- Торгуйте, - кивнул Харб. - Если я дам вам металл и серу - я сказал
"если"... - он прервал этим замечанием возбужденный гул голосов, - если
дам, это не будет вам стоить ничего. Мы за все заплатим сами. - Он
замолчал, дав им возможность выговориться. Головы тряслись. головы кивали,
головы сдвигались.
Наконец старик задал последний вопрос:
- Когда ты нам скажешь?
- Завтра, - ответил Харб. И вышел, не взглянув на них и не сказав им
ни слова. Ран последовал за ним.
Когда они остались одни, он сказал Рану:
- Коротко суть вот в чем. Конечно, у них нет ни одного шанса
пробиться сквозь защитные поля или уморить нас голодом. Но они уничтожат
наших собственных токов, прирученных токов, для развлечения или в припадке
раздражения. В этом случае нам придется ответить им тем же самым. В
результате токов совсем не будет, ни диких, ни прирученных. Мне лично это
совсем не нравится. И - могу заверить вас - Директорату это понравится еще
меньше.
И_с_т_р_е_б_л_е_н_и_е_ н_а_с_е_л_е_н_и_я_. Не очень приятные слова.
Моя карьера на этом будет кончена, а у меня были несколько иные планы ее
завершения. Можете себе представить меня - меня? - спившимся бродягой?
Из-за сумасшедшей жадности вождя варваров. Флиндерс. Тот самый, который и
вас захватил для выкупа, верно? Да. Слышал я о нем. Флиндерс на это
способен. О, мои больные потроха, но... кто знает, какие последствия
вызовет вооружение этих варваров? Кто? Вы жили среди них. Ну?
И Ран ответил:
- Действительно. Может, это как раз та возможность, которую я искал.
У нас есть время до завтра, верно? Считаю, что я заслужил выпивку в
резиденции. Идемте-ка и выпьем. И поговорим.
Харб посмотрел на него. Строго. Сказал:
- Хорошо. Мы так и поступим. Но не забывайте, мальчик, кто я такой.
И, как это сказано в одной классической пьесе: "Мы сейчас не забавляемся."
Они выпивали и разговаривали; они разговаривали, забыв про выпивку. И
наконец, с глазами, покрасневшими от бессонницы, Тан Карло Харб сказал:
- Ладно... ладно... Я утверждаю ваш план. _М_е_н_я_ вы переубедили.
Посмотрим, как вы убедите токов. Если это удастся, мы отвлечем их от
междоусобных войн и набегов... Ну, посмотрим. Вначале я смеялся над вами.
Хотя сейчас вовсе не до смеха.
Не до смеха было и диким токам. Они сдали краснокрылку, завершили
торговлю и теперь ждали решения. Огромные, угрюмые, избитые непогодой, со
свирепым выражением лица, они казались совершенно неуместными среди
элегантных безделушек и украшений зала советов.
Вновь Харб нажал кнопку под ковром. Вновь прозвучал гонг, вновь
наступила тишина. Все глаза из-под лохматых бровей устремились на Харба,
волчьи глаза, но на сей раз перед волками была не овечка, а равное им по
силе существо. Они не любили друг друга (волки любят только волков, и то
не часто), но по крайней мере взаимно уважали силу.
Тем же ровным голосом, что и вчера, Харб сказал:
- Я отдал приказ приготовить для вас металл и серу...
Как один человек, все собрание вождей кланов и делегатов выдохнуло
слово:
- Ружья!
Это не крик; но по своей мягкости и страстности оно прозвучал
страшнее, чем крик. Глаза токов сверкали.
Казалось, Харб не собирается пережидать. Если он замолчал, то весь
его облик говорил, что ему просто захотелось помолчать. А потом он захотел
говорить. И, как дети, дикие люди избегали встретить с ним глазами.
- Но мне нужно кое-что за это. Больше, чем просто позаботиться о
мистере Флиндерсе. О, конечно, о нем нужно позаботиться. Прежде всего
нужно. Но потом нужно будет сделать еще кое-что. Вы знаете этого человека,
- Ран выступил вперед, - он среди вас жил недавно. Слушайте его.
Очевидно, они не хотели слушать его, они хотели побыстрее получить
свои ружья и убраться. Но они слушали. Они слушали. не прерывая.
Гильдсмены засмеялись бы, но эти дикие люди не смеялись. Ран даже хотел,
чтобы они... засмеялись, или запротестовали, или сделали бы что-нибудь,
только бы не стояли так, глядя на него глазами, подобными ночным
бассейнам.
Он говорил им о лихорадке. Он даже не осознавал, что так много знает
о ней. Как она приходит внезапно, как бы ниоткуда. Он говорил. Человек
может сидеть у своего очага и чувствовать себя, как обычно, потом
попытаться встать на ноги, и не сможет сделать этого без посторонней
помощи. Жар, сменяющийся ознобом, дрожание всех членов и долгие недели
вынужденной неподвижности и иногда, часто... смерть... Посадки, что
погибают от отсутствия ухода, рыболовные лодки, стоящие у причалов из-за
отсутствия рыбаков, голод, опускающийся на землю.
- Вы осуждаете нас за то, что мы не даем вам медикаментов. И нельзя
сказать, что это несправедливое обвинение. Но так или иначе мы не даем вам
медикаментов. Их делают слишком далеко отсюда, их всегда не хватает, и
никогда не будет хватать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50