— Они достаточно длинные, чтобы растянуться на них во весь рост. Мне никогда не надоедает смотреть на игру солнечных лучей в просветах между листьями. Можно даже представить, что ты далеко за городом, в деревне.
И Кэролайн, как он и надеялся в глубине души, тут же улеглась на качели! Она так по-детски радовалась этой новой игрушке, что даже не подумала о том, что ее кринолин задрался самым неподобающим образом. Теперь Брейден мог не спеша разглядеть ее панталоны, задравшиеся до самых колен и открывшие бледно-молочные икры. Далее это произведение из шелка и кружев обтягивало стройные округлые бедра, сходившиеся в одной точке весьма заманчивым образом.
В том, что случилось потом, был виноват исключительно сам Брейден. Он знал, что до этого дойдет. Он знал это с той самой минуты, когда показал Кэролайн качели. Теперь он был уверен, что задумал это втайне от самого себя еще утром, когда беседовал с ее братом. Еще тогда у него зародился план найти способ заставить Кэролайн Линфорд забыть обо всем. О родных, о женихе, о предстоящей свадьбе и о том, что ей грозит в случае расторжения помолвки.
Никто в целом мире, кроме Брейдена Грэнвилла, даже и не подозревал, какая чувственная и страстная натура кроется под безупречным обликом леди Кэролайн Линфорд с ее белыми перчатками и целым ворохом нижних кружевных юбок. Теперь Брейдену казалось, что он понял это с той самой минуты, когда поцеловал ее впервые. Он осознал, что наконец-то нашел женщину себе под стать. Такую, о которой мечтал всю жизнь: добрую, честную, преданную, способную смотреть на мир широко распахнутыми глазами и главное — разделить с ним настоящую, бурную страсть.
Но как прикажете ему объясняться? Как заставить ее отвлечься от условностей высшего света и признать тот неоспоримый факт, что они созданы друг для друга? Брейден не видел иного способа, кроме как продемонстрировать ей это на деле.
Что он и сделал.
Потом он был вынужден признать, что его попытка вышла на редкость неуклюжей. Но у него было слишком мало времени. И поэтому Брейден избрал самый краткий путь к цели и приступил к делу с юношеским проворством. Кэролайн и охнуть не успела, как он оказался на ней, расплющив кринолин и ухватив ее за руки.
— Что, — пропыхтела она, едва дыша под его весом, — вы себе позволяете? Вы не смеете…
Слушать дальше не имело смысла. Он уже убедился на опыте, что Кэролайн, готовая без конца проклинать его на словах, очень быстро теряет интерес к спорам, едва он переходит к тому, что считал приятным для них обоих. Вот и на этот раз он просто заглушил ее возражения поцелуем.
Кэролайн, несмотря на душившую ее тяжесть, никак не желала лежать смирно. Не потому, что ей было очень уж противно, но потому, что ей слишком это нравилось. К несчастью, с некоторых пор она пришла к выводу, что как бы ни были прекрасны его поцелуи, они грозят ей самыми страшными бедами. И снова в памяти всплыла ужасная истина, бесцеремонно высказанная нынче утром леди Жаклин, — что она любит Брейдена Грэнвилла.
Вот почему она не может… вернее, не должна позволять ему делать с собой то, что он сейчас делает…
Она понимала, что для этого достаточно просто попросить его остановиться. Он выполнит ее просьбу. Не может не выполнить.
Но сделать это было слишком трудно. Ну как прикажете его остановить, когда Кэролайн впервые в жизни получила возможность узнать, какое это наслаждение — почувствовать на себе тяжесть сильного мужского тела? Эта тяжесть совершенно не казалась ей грубой или удушающей. Напротив, ее обволакивало приятное живое тепло, особенно заметное в некоторых интимных точках. Тех точках, к которым он даже не прикасался. По крайней мере пока.
А потом, совершенно неожиданно, сквозь туман, окутавший ее рассудок благодаря игре его губ и языка, до Кэролайн все-таки дошло, что его рука снимает с нее панталоны! И Кэролайн нисколько не встревожилась. В эти минуты весь остальной мир утратил для нее значение: Жаклин, Херст, ее мать…
И когда он погладил ее там, в том самом месте, где гладил вчера… в общем, она даже и не подумала возражать. Да и с какой стати она стала бы возражать, если его ласка была такой осторожной, такой своевременной и правильной? Она и сама хотела именно этого: чтобы он ласкал ее там. Никогда в жизни Кэролайн не хотела ничего так страстно. Правда, она не удержалась от сдавленного стона, почувствовав там его пальцы…
Но тут случилось нечто настолько ошеломляющее, что Кэролайн мигом слетела с небес на землю. Потому что стоило ей пошевелиться, и она ощутила, как некий твердый предмет с силой уперся ей в бедро, топорща ширинку на его тонких элегантных брюках. Окутанный туманом рассудок пронизала вспышка мрачного озарения. Она сообразила, что происходит с ними на самом деле. Подумать только, до чего она дошла! Ведь Брейдену достаточно было расстегнуть несколько пуговиц на брюках, чтобы устранить последний барьер, мешавший им заняться тем же самым, чем недавно занимались Жаклин и Херст, уединившиеся в гостиной леди Эшфорт…
И тогда с хриплым рыданием она оттолкнула Брейдена что было сил и закричала:
— Отпустите меня!
Брейден подумал, что сделал ей больно — хотя и не представлял, каким образом, — и моментально подчинился. Но по тому, как проворно она вскочила на ноги, ему стало ясно, что с Кэролайн не случилось ничего страшного — во всяком случае, в физическом плане.
— О Господи, — запричитала она, дрожащими руками приводя в порядок свою одежду. — О Господи, Господи, Господи…
Брейден вынужден был сесть на качели, чтобы справиться с головокружением. Его сердце чуть не выпрыгивало из груди, он дышал глубоко и часто, как спортсмен после тяжелого забега.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121