В итоге все трое — Эмма, Джеймс и Фергюс — отправились в Лондон. Однако за весь долгий путь ей так и не представилось возможности остаться наедине с Джеймсом и задать ему сотню вопросов, крутившихся у нее в голове, включая главный из них: что же им теперь делать?
Не думает же он в самом деле, что они могут и дальше вести себя так, словно ничего не случилось? Нет уж, кое-что случилось и, с точки зрения Эммы, весьма важное.
Но возможно, для столь многоопытного мужчины, как Джеймс, происшедшее ничего не значит? Он, во всяком случае, вел себя именно так.
Как это мило, однако! Как мило, что он может спокойно жить дальше, даже не догадываясь, что вполне заурядная в его представлении ночь явилась для Эммы событием, перевернувшим всю ее жизнь.
И как это похоже на мужчин.
Эмма начинала подозревать, что с Джеймсом Марбери действительно что-то неладно. Конечно, они не виделись целый год, но чтобы всего за год превратиться в совершенно другого человека…
В человека, который в эту самую минуту приподнял Фергюса, чтобы тот мог рассмотреть перекрещенные шпаги, принадлежавшие еще деду Джеймса, которые висели над камином в гостиной. Интересно, что же все-таки случилось с Джеймсом, пока ее не было? Потому что человек, трогательно опекавший едва знакомого мальчугана, не мог хладнокровно сбить с ног ее жениха, а затем отправиться к ее тете и дяде, чтобы предупредить их о предполагаемом побеге.
Надо спросить у леди Денем. Да, вот что она сделает. Она спросит леди Денем, как только они останутся вдвоем, не случилось ли с ее сыном чего-нибудь необычного в минувшем году. Может, его сильно ударили по голове? Или произошло что-либо другое, столь же опасное для жизни? Должно же быть что-то, объясняющее его крайне необычное поведение.
А когда она выяснит, в чем дело, то, возможно, поймет, как относиться к тому, что случилось в ту незабываемую ночь. Эмма искренне на это надеялась. Потому что порой она начинала сомневаться, что все это произошло на самом деле. Вполне возможно, что ей приснился сон, странный и, надо признать, восхитительный, но все-таки сон. Ведь с тех пор Джеймс не прикоснулся к ней даже пальцем, не считая, конечно, тех случаев, когда он предлагал ей руку, помогая выйти из кареты, или поддерживал под локоть, подсаживая в экипаж. Вполне возможно, что ничего и не было. Возможно, они вовсе и не занимались любовью во мраке ночи, словно две потерянные души, которые обрели друг друга после долгой разлуки…
Ну да! И возможно, поросята начнут завтра летать.
Хотя, случись это, Эмма не очень бы удивилась. Теперь ее уже ничем не удивишь. Разве думала она, что вернется в Лондон? И что же? Она в Лондоне, в особняке графа Денема, в двух шагах от дома, в котором выросла и из которого была изгнана за то, что вышла замуж за человека, считавшегося неподходящим женихом для одной из семейства Ван Корт. Мало того, она снова замужем… Замужем за человеком, которого когда-то презирала более, чем кого-либо другого во всей вселенной.
Хорошо еще, что последнее обстоятельство — то, что они с Джеймсом поженились, — никому, кроме них, неизвестно.
Но прошло совсем немного времени, и Эмма убедилась, что даже в этом она заблуждалась.
— Эмма! — проникновенно сказала мать Джеймса, взяв ее за руку. Они стояли перед высоким зеркалом в золоченой раме в комнате, где разместили Эмму и куда она удалилась, чтобы привести себя в порядок. — Я так довольна.
Эмма, поправлявшая прическу, которая рассыпалась, как только она сняла шляпку, улыбнулась графине, полагая, что та рада видеть ее после долгого отсутствия.
— Я тоже рада, миледи, — отозвалась Эмма со всей искренностью. Она всегда питала слабость к тетке Стюарта. — Мы так давно не виделись.
Леди Денем опустилась в глубокое, обтянутое парчой кресло — одно из двух парных кресел, стоявших перед огромным мраморным камином, украшавшим дальнюю стену просторной, роскошно обставленной спальни. Джеймс скрылся в своем кабинете, чтобы просмотреть почту, накопившуюся за время его отсутствия, а Фергюса препроводили в детскую, где он с восторженным изумлением обнаружил целую коллекцию игрушек, сохранившихся с детских лет Джеймса. «Для моих внуков», — объяснила леди Денем, почему-то бросив на Эмму многозначительный взгляд.
Впервые после их прибытия женщины остались наедине, и Эмма решила воспользоваться случаем и выяснить, нормально ли чувствовал себя Джеймс в последнее время и не страдает ли он от падения с лошади. Но когда она повернулась к леди Денем, чтобы задать ей вопрос, то с изумлением обнаружила, что та прижимает к глазам кружевной платочек.
Встревоженная, Эмма поспешила к графине и опустилась на колени возле ее кресла.
— Леди Денем! — воскликнула она. — Что случилось? Вы больны? Может, позвать вашу горничную?
— О нет! — Графиня подняла залитое слезами, но улыбающееся лицо. — Я не — больна, детка. Просто… просто я так счастлива, что снова вижу тебя. Конечно, мы расстались не лучшим образом. Но ты должна понять, дорогая, что это случилось только потому… что вы были так молоды! Мысль, что вы решили поселиться в таких диких местах… была просто невыносимой.
— Я понимаю, — тихо сказала Эмма. — Пожалуйста, леди Денем, не расстраивайтесь.
— Онория. — Леди Денем похлопала ее по руке. — Теперь ты должна называть меня по имени, дорогая. И не смей даже думать, что я виню тебя в том, что произошло со Стюартом. Если уж он что-то решал, не было силы, способной его образумить. Мне так жаль, что он умер. Но он умер счастливым, Эмма. Ведь вы были счастливы там, на островах, правда?
Эмма, нервно кусавшая нижнюю губу, поспешно ответила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82