Эмма открыла рот, чтобы заявить, что ее-то оно точно не устроит. Разумеется, она не собиралась признаваться Джеймсу, что он был прав, когда пытался воспрепятствовать ее браку со Стюартом, который был обречен почти с самого начала. Но она хотела довести До его сведения, что уже побывала замужем и одного раза ей вполне хватило. Нет уж, спасибо.
Джеймс, однако, не дал ей возможности высказать это вслух, потому что продолжил:
— Подумай об этом, Эмма. Ты получишь свои деньги и сможешь делать с ними, что пожелаешь. Если хочешь, можешь отдать их сиротам или на приходские нужды. Оставь себе ровно столько, сколько нужно на жизнь — это все, о чем я прошу. Если хочешь, я могу от твоего имени вложить их в дело или в ценные бумаги. Ты сможешь жить на проценты. По крайней мере они не пойдут на новую крышу чьего-то фамильного замка…
Словно по условному сигналу дверная ручка повернулась, и послышался голос лорда Маккрея, приглушенный толстым деревом:
— Эмма? Где вы…
Джеймс молниеносно задвинул засов, щелчок которого вызвал с другой стороны двери озадаченный возглас:
— Какого черта? — Дверь тряхнуло, и барон заорал: — Денем! Это вы? Откройте дверь!
Эмма, онемев от изумления, во все глаза смотрела на Джеймса. Она сознавала, что расслышала все правильно, но не могла поверить своим ушам.
— Милорд, — обеспокоенно сказала она, — вы что… делаете мне…
— Неужели ты не понимаешь, Эмма? — В янтарных глазах Джеймса светилась мольба. — Деньги обеспечат тебя на долгие годы, даже если ты раздашь половину, в чем я не сомневаюсь. Но если ты выйдешь замуж за одного из них, — его взгляд метнулся к двери, в которую энергично бился барон, объединивший, очевидно, усилия с Клетусом Мак-Юэном, — они используют твои деньги на собственные цели. Со мной, разумеется, тебе не придется об этом беспокоиться, потому что мне не нужны твои деньги.
Теперь Эмма окончательно удостоверилась, что правильно поняла Джеймса. Но это не умещалось у нее в голове. Неужели граф Денем — собственной персоной! — просит ее выйти за него замуж?
Должно быть, некая толика этого изумления отразилась у нее на лице, потому что Джеймс поспешно добавил:
— Мы можем, разумеется, расторгнуть брак, после того как ты получишь деньги. Это не будет особой проблемой.
На сей раз Эмма ни на секунду не усомнилась, что расслышала все правильно.
— Вы имеете в виду развод? — ахнула она. Она не знала, что поразило ее больше: то, что граф Денем только что сделал ей предложение, или то, что он также предложил — почти на одном дыхании — дать ей после этого развод.
— Не развод, Эмма, — объяснил он. — Мы сможем аннулировать брак на том основании, что он не был осуществлен. Но только после того, как ты получишь деньги.
Однако это объяснение привело Эмму в еще большее изумление. И не только из-за готовности графа подвергнуть свое доброе имя, коим он имел все основания гордиться, и блестящую репутацию риску быть замаранными неудачной женитьбой. А оттого, что он проделал это с такой небрежностью, словно относился к этой невероятной затее как к одному из своих деловых предприятий!
Да и с какой стати он должен усматривать в этом нечто большее? Эмма не льстила себя надеждой, что граф Денем способен влюбиться в нее. Джеймс никогда в жизни не увлекся бы такой девушкой, как она — безденежной сиротой, чьи слезы он вытирал, когда она была маленькой, и которая всю жизнь зависела от милости своих богатых родственников. Граф Денем удовлетворится только самой утонченной, самой богатой из всех лондонских красавиц, каждая из которых, как заметила Эмма год назад, обладала блестящими прямыми волосами, а не копной непослушных кудряшек, как у нее.
И уж точно он никогда не воспылает романтическими чувствами к обедневшей вдове собственного кузена. Никогда!
Но если он не влюблен в нее, то…
— Почему? — спросила Эмма, надо признать, слишком ошарашенная, чтобы сформулировать более длинное предложение.
— Что почему? — поинтересовался Джеймс.
— Почему… — вымолвила она, как никогда остро ощущая его впечатляющую мужественность. Джеймс был очень рослым мужчиной — гораздо выше Стюарта, — и рядом с ним Эмма казалась себе совершенно незначительной.
Тем не менее она собралась с духом и требовательно спросила:
— Почему вы это делаете?
«Для меня», — хотела добавить Эмма, но в самое последнее мгновение у нее перехватило дыхание. К тому же от близости Джеймса у нее, как и прошлой ночью, кружилась голова. Видимо, потому, сказала она себе, что она давно не стояла так близко от мужчины, вернее, от мужчины, который регулярно принимает ванну. И не более того. Потому что, при всей его бесспорной привлекательности, ее ни чуточки не влечет к графу Денему. Она просто не может себе этого позволить. Существует слишком много вещей, о которых она не может ему рассказать, слишком много такого, чего он ни в коем случае не должен узнать, чтобы она могла позволить себе испытывать к Джеймсу что-либо, кроме самых прохладных чувств.
— Но, Эмма, — сказал он, глядя на нее с некоторым удивлением, — почему бы и нет? В конце концов, ты же член нашей семьи. И заботиться о тебе — моя прямая обязанность.
— Обязанность? — Она чуть не поперхнулась на этом слове. Внезапно ее глаза наполнились слезами, хотя она и не смогла бы в точности сказать почему. Возможно, из-за его слов, тех же самых, что он произнес прошлым вечером: что она член семьи. Семья! Определенно это слово не слишком часто связывали с ее особой. Семья? Нет у нее никакой семьи.
— О, — сказала она. — Думаю, женитьба на мне, милорд, выходит далеко за пределы ваших обязанностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82