Леди Денем не найдет Эмму у Ван Кортов. Юная вдова не стала искать утешения на груди у не слишком-то любящих родственников. Отнюдь. Вместо этого, она осталась на острове, очевидно, передав письмо с каким-нибудь шетлендцем, отправившимся в Лондон на поиски счастья.
Так что Джеймсу все-таки пришлось предстать перед Эммой. Перед Эммой и ее голубыми глазами. И перед неприязнью, которую она, надо полагать, по-прежнему к нему испытывает.
Но не может же она вечно злиться! Эмма Ван Корт всегда была открытой, очаровательной девчушкой, самым душевным и искренним созданием, которое он когда-либо встречал. Нет, не может быть, что она все еще сердится на него за то, что случилось целый год назад.
А что, если это так? Не стоит забывать, что Эмма, при всей ее душевности, всегда отличалась исключительным упрямством, тем самым упрямством, которое, по убеждению Джеймса, и послужило причиной всех бед.
Трудно было сказать, глядя на нее сейчас, сидевшую напротив него в карете, как она отнеслась к его появлению. Ясно, она не слишком довольна тем, что произошло в ее доме, но кто положа руку на сердце мог бы ее в этом упрекнуть? С той минуты, как Джеймс переступил порог этого до смешного маленького жилища, все полетело кувырком — и не только ее драгоценный сервиз. Вначале он кинулся спасать ее от здоровенного парня, то ли рыбака, то ли землепашца, и чуть не вышиб из него дух в своем рвении совершить то, чему его учили с пеленок, а именно защитить прекрасную даму. Но, как выяснилось, Эмма не нуждалась в защите и, более того, не испытывала никакой благодарности за его рыцарский поступок.
Разбитые костяшки пальцев — вот и все, что он получил за свой благородный порыв.
Впрочем, Эмма всегда говорила то, что думает — одно из множества ее качеств, которое раздражало и вместе с тем очаровывало Джеймса, поскольку редко встречалось среди светских барышень, которых постоянно ему подсовывали неутомимые мамаши.
И все же то, что Эмма оказалась настолько язвительной, пережив такую потерю — мужа, разумеется, а не злосчастного сервиза, — поразило Джеймса, Он ожидал слез, но встретил все, что угодно, только не слезы.
С другой стороны, когда это Эмма Ван Корт — Честертон, поправил он себя, Честертон! — делала то, что от нее ожидают?
Она даже не носит траур. Серое платье, видневшееся из-под плаща, выглядело довольно поношенным, кружевной воротничок и манжеты слегка обтрепались, а пышные рукава вышли из моды. Но какая разница, что надето на Эмме Честертон? Даже монашеское облачение не смогло бы скрыть ее красоту.
Вздохнув, Джеймс повернулся к окну и принялся разглядывать сквозь потрескавшееся стекло окружающий пейзаж. Что заставляет людей жить так близко от моря? Наверняка утес, где расположен дом Стюарта, по утрам окутан туманом, а в остальное время суток подвергается беспощадным атакам солнца, дождя и снега. Нигде, насколько мог видеть глаз, не росло ни дерева. Более незащищенного и менее доступного места просто невозможно было себе представить.
И никаких признаков могильного камня. Не обнаружив его на городском кладбище, Джеймс решил, что Стюарта похоронили на этом утесе. Преподобный Пек не мог сказать ничего вразумительного относительно местонахождения останков своего помощника, утверждая, что во время эпидемии тифа умерло столько народу, что вести учет, кто где похоронен, не представлялось возможным. Когда число смертей достигло полудюжины за сутки, пришлось перейти на массовые захоронения, но Джеймс был уверен, что Эмма никогда бы не согласилась, чтобы ее муж покоился в братской могиле. Что ж, и на том спасибо. Единственное утешение среди множества неприятностей, с которыми он столкнулся в этом невероятном путешествии.
Итак, что же ему теперь, во имя Господа, делать? Все его планы пошли прахом в тот самый миг, когда сквозь пелену дождя он разглядел в доме Эмму, а придумать что-либо путное за те несколько секунд, что он шагал от катафалка до ее порога, не в силах даже Джеймс Марбери. Впрочем, ему не понадобилось много времени, чтобы сообразить, что его миссия по доставке останков Стюарта в родные пенаты, похоже, обречена на провал.
Зато вместо нее замаячила другая задача, куда более важная и — в буквальном смысле этого слова — животрепещущая. И Джеймс был полон решимости довести ее до успешного конца.
Эмма в отличие от графа не терзалась сомнениями. Совсем наоборот. У нее возникло ощущение, что дела наконец-то пошли на лад. Граф не только не задал ей ни единого вопроса о смерти Стюарта, но даже позволил занять место лицом вперед, расположившись на скамье напротив. Эмма терпеть не могла ехать спиной к движению.
Но, как и следовало ожидать, ее везение не продлилось долго. Когда колеса катафалка провалились в особенно глубокую рытвину, граф Денем подался вперед, чуть не свалившись с сиденья. На мгновение Эмме даже показалось, что он рухнет ей прямо на колени, хотя почему это ее так взволновало, она не могла бы сказать. Видимо, из-за его габаритов: падение такого крупного мужчины могло причинить ей серьезные увечья.
К счастью, Джеймс вовремя оценил обстановку и удержался на своем месте. Откинувшись назад, он прочнее угнездился на жесткой скамье и с достоинством произнес.
— Прошу прощения, Эмма.
Эмма, наблюдавшая за ним сквозь полуопущенные ресницы — чтобы он не заметил, — сдержанно кивнула. До сих пор ей удавалось изображать холодность, хотя, признаться, от одного взгляда на Джеймса у нее учащался пульс. Должно быть, потому, что один его вид приводит ее в бешенство.
— Все в порядке, — сказала она со всей беспечностью, которую могла изобразить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82