— Не надо все усугублять. У нас с тобой был наш час. Мне придется скрыться на зиму, может, на более долгий срок, и ты не можешь бежать со мной.
— Но…
— Даже сам Маршалл не спасет меня от суда за второе убийство.
— Тогда оставь его нераскрытым до весны, а лучше навсегда. Никто не знает, что он сюда приходил, никому не надо знать о том, что здесь произошло. Не говори Люку. Я помогу тебе. Мы похороним его вместе.
— Я не стану просить свою жену копать могилу для убиенных мною людей. Сегодня же его хватятся, поиски будут вестись несколько дней. Никто, даже старый разбойник твой отец, не допустит, чтобы о пропавшем священнике попросту забыли. По меньшей мере дважды здесь перевернут каждый камень. Слишком поздно что-либо предпринимать.
— Симон, обещай, что ты ничего не станешь решать до тех пор, пока я не поговорю с отцом. Оставайся здесь, я приведу к тебе Гарольда, а затем отправлюсь к Кардоку. Он обязан тебе жизнью сыновей. Симон, прими ту помощь, которую он должен тебе оказать. У него на западе живет двоюродный брат…
Симон покачал головой:
— Я должен покинуть это место, а ты должна идти к отцу. Я отыщу сподручных священника и позабочусь о том, чтобы они больше не смогли причинить тебе вред. Ты должна исчезнуть, твой отец знает, как это организовать. Аделина, мне и так тяжело, не надо…
— Я ненавижу их: Лонгчемпа, Люка, — я всех их ненавижу.
Симон тихо засмеялся:
— Неужели я слышу свою хладнокровную, на удивление разумную жену? Та ли это женщина, что держит язык за зубами, в то время как в привычке всего прекрасного пола всем и вся выбалтывать первое, что приходит на ум? — Он повернулся в седле. — Это наша любовь так на тебя повлияла?
— Я не могу думать ни о ком другом, кроме как о Лонгчемпе. Это он отнимает у меня мужа. — Аделина не делала попыток остановить слезы, и они ручьями текли у нее по щекам. — Я люблю тебя, Симон Тэлброк, а ты меня оставляешь. Из-за этой обезьяны Лонгчемпа я, быть может, больше никогда не узнаю твоей ласки, ты можешь никогда не увидеть ребенка…
Симон резко остановился и развернул коня.
— Аделина, если в этом мире есть способ вернуться к тебе, я его найду. Но я не могу делать то, что должно, покуда не удостоверюсь, что ты в надежном и безопасном месте, где даже я не смогу тебя найти, пока не подойдет время.
Симон вновь поскакал впереди, петляя между валунами и осинами. Возле освещенного луной озера начиналась широкая тропа. Холодная и величественная луна освещала ледовый наст. Казалось, она следовала за Аделиной, проезжавшей мимо серебристой глади.
На льду озера не было ни снежинки, ни капельки грязи. Аделина горячо взмолилась о снеге.
Она уснула в седле и проснулась, когда Симон взял в руки поводья ее кобылы.
— Мы уже близко, — сказал он, — ты постараешься не заснуть, пока не приедем в поместье? Надеюсь, ванну из нашей спальни еще не убрали и горячая вода найдется.
Аделина протерла глаза и вспомнила…
— Симон, мы не можем спать в доме отца сегодня.
— Обещаю, все будет в порядке.
— Да нет, ты не понимаешь. Я сказала отцу, чтобы он возвращался в хозяйскую спальню, а хижину оставил мышам.
Симон пожал плечами:
— Значит, будем спать в хижине с мышами.
— Я сказала, что мы сегодня заночуем в крепости.
— Почему? Что-то тебя напугало?
— Мы поссорились. Симон рассмеялся:
— Я не узнаю сегодня свою жену. Она ссорится с самым главным местным разбойником, отклоняет гостеприимство отца и расстается с девственностью в пещере. Что же моя женушка скажет завтра, когда придет в себя и обнаружит, что жизнь ее так круто переменилась?
— Она скажет, что ни о чем не жалеет.
— Совсем ни о чем?
— Ну, на кровати, пожалуй, было бы получше.
— В форту нас ждет кровать, но вначале мы поговорим с твоим отцом, если, конечно, он будет в настроении.
— Симон, все очень серьезно. Он отказался сообщить мне, как покинуть долину. Несмотря на все то, что ты сделал для него вчера, он не доверит ни тебе, ни мне свою тайну.
— Я поговорю с ним. Он может хранить свою тайну сколько угодно. Мне все равно. Но он должен вывезти тебя отсюда, если придет беда.
— Только не сегодня.
Симон после некоторого колебания заговорил тихим, проникновенным голосом — впервые за сегодняшний день:
— Нет, не сегодня…
Вместе они въехали в широкие деревянные ворота дома Кардока.
Глава 24
Они отвели лошадей на конюшню и оставили возле дверей. В хижине, где раньше спал Кардок, было темно. Майда увидела их и выбежала из дома.
— Мы начали беспокоиться за вас, когда солнце село, — сказала она. — Петронилла и Хауэлл хотели отправиться на поиски, но отец сказал, чтобы они оставили молодоженов в покое. А сейчас и сам Кардок начал подумывать о том, чтобы организовать розыск.
Симон улыбнулся и пробормотал извинения за то, что переполошил домочадцев. Обняв Аделину за плечи, он повел ее в дом следом за Майдой. Они правильно поступили, решив вначале заехать к Кардоку. Если бы хозяин долины отправил людей на поиски, они могли бы обнаружить тело священника.
— Вот они, — заревел Кардок и протянул Симону большую серебряную чашу, на дне которой плескалось немного бренди, — теперь только отца Амвросия недостает. — Он подождал, пока Симон выпьет, и велел служанке наполнить чашу вновь. — Вы его не видели, когда объезжали долину?
Симон ждал этого вопроса и успел подумать о том, как будет отвечать. По дороге сюда он в основном только об этом и думал.
— Священник? Он в крепости. Исповедует моих солдат и общается с ними. И у него еще много работы — по меньшей мере десять человек ждут своей очереди.
Кардок рассмеялся:
— Хотелось, чтобы он управился до мессы для нормандских солдат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84