— Она улыбнулась Симону. — Мы еще побеседуем, благослови вас Бог, Тэлброк. Я всякий раз буду упоминать вас в своих молитвах.
Симон вежливо поклонился.
— Пойдем, Аделина. Кардок заступил ему путь.
— Ты готов вернуть мне меч, которым я чуть не убил тебя?
Симон поежился от холода. Если он сейчас не снимет мокрые штаны, то можно записываться в евнухи.
— Пока ты не научишься им владеть, я буду считать себя в безопасности. — Симон сжал плечо жены, руки его почти не слушались. — Отдай своему отцу меч, пока я окончательно не заледенел.
Кардок прочистил горло.
— Я твой должник, я должен тебе собственную жизнь. Симон покачал головой:
— Ты должен мне горячую ванну.
В спальню вскоре набилось столько народу, сколько не собиралось в главном зале в праздничные дни. Симон сидел на краю тюфяка, прикрывая наготу простыней, и смотрел, как слуги Кардока затаскивают в помещение огромный чан. Аделина рылась в седельных сумках в поисках подходящей одежды. Она отыскала его тунику — одну из лучших — и штаны. Осмотрев одежду, Аделина объявила, что все это тряпки недостойны героя, спасшего жизнь сыновьям Кардока, и послала Петрониллу за новым нарядом.
— Эта туника была на мне на второй день после свадьбы.
— И с тех пор на ней появилась дыра.
— Она была там уже тогда, но до сих пор ты этого не замечала.
— Ну что ж, зато теперь заметила. Он поймал ее руку и поцеловал.
— Посиди со мной, сегодня ночью мы…
Два улыбающихся паренька притащили ведра с кипятком и вылили в ванну.
— Закройте дверь, — велел Тэлброк.
Аделина отстранилась, чтобы посмотреть, что происходит за дверью.
— Они еще не закончили, Симон. На костер ставят большой котел, и сюда идут еще ребята с ведрами.
— Вели им отнести воду для мальчишек.
— Майда уже купает их в хижине, где они спят. Симон положил руку жены к себе на колено.
— Аделина, я думал о нашей жизни…
— Все утро я тоже только об этом и думала.
— Есть способы… — Симон замолчал: слуги вернулись еще с тремя ведрами горячей воды.
— Спасибо, ребята, этого довольно.
Но его никто не слушал. Они ушли еще до того, как он закончил фразу.
— Я должен выучить ваш странный язык, жена.
— Я сама его с трудом понимаю.
— Тебе хватит слов, чтобы отослать прочь следующую партию слуг и закрыть дверь? — Он погладил ее по колену. — Я говорил…
Петронилла просунула голову в дверь, потом вошла с аккуратной стопкой одежды и льняным полотенцем.
— Вот, почти все, что нам нужно для купания.
Нам! Итак, эта женщина не собиралась уходить. Симон с мольбой взглянул на жену. Та вместе с Петрониллой копались в стопке, доставая самое лучшее.
Симон подошел к ванне и скинул простыню. Вода пахла травами и была такой горячей, что он едва мог терпеть. Не успел он опуститься в воду, как Петронилла подскочила к ванне, раскрасневшись от нездорового любопытства.
— Вот, — сладким голосом сказала она, — это розмарин, надо его добавить в воду.
Симон перегнулся в воде пополам, скорчившись, чтобы прикрыть срам.
— Аделина!
Жена его подошла поближе.
— Розмарин? Хорошая мысль. Потри ему спину, Петронилла.
В непосредственной близости от орудия его мужества образовался водоворот. Петронилла с невинным видом размешивала в воде сухие цветы. Букет сухого розмарина подплывал к его животу.
— Спину, Петронилла.
Дверь открылась, и в спальню зашел Хауэлл.
— С вашим конем все в порядке, сир. Кровь остановилась вскоре после того, как вы ушли, и он прекрасно себя чувствует.
— А ты…
Хауэлл широко улыбался:
— Я не забыл про попону, сир. Ваш конь будет спать так же сладко, как и все остальные в этом доме, сир. — Через ухо Тэлброка Хауэлл потянулся к Петронилле, где-то совсем рядом за спиной Симон услышал довольный смешок.
— Отлично, — сказал Симон, — спасибо. Хауэлл вроде бы и не собирался уходить. Симон дотянулся до руки жены.
— Ты не искупаешь меня, Аделина? Мы и вдвоем прекрасно справимся.
— Ах да, — сказал Хауэлл, — я совсем забыл. Дождь пошел, а в конюшне крыша протекает.
— На моего коня?
— Нет, он в сухости, сир, но пастухи, те, что спали на сеновале прошлой ночью, должны будут спать в другом месте.
Симон закрыл глаза, пусть Аделина разбирается.
— Так что Майда велит им ложиться в главном зале, а женщин пошлет спать сюда, на полу.
Симон открыл глаза.
— Они будут спать здесь?
Майда и Кардок появились в дверном проеме. Румянец вернулся на щеки Кардока, от него сильно пахло бренди. Отец Аделины шагнул к ванне и по-дружески хлопнул зятя по плечу.
— Ты не против компании? Тебе все равно понадобится пара деньков, чтобы твои сокровища оттаяли, а к тому времени дождь перестанет и спальня снова станет только вашей.
Оказывается, тот факт, что молодоженам были переданы в полное распоряжение самые большие спальные покои в доме во время Святок, когда все население поместья сгрудилось здесь, в доме, свидетельствовал лишь о дурной репутации Тэлброка. Теперь, когда он спас детей Кардока, население долины приняло его как своего и с готовностью набилось в его спальню до конца пира. Симон отказался от дурацкой мысли затеять с Кардоком ссору для того, чтобы вновь получить возможность делить спальню только с женой.
На голову ему полилось ароматное масло.
— Расслабьтесь, — приказала Петронилла, — сейчас ребята принесут еще ведро воды, и я сполосну ваши волосы.
Симон умоляюще посмотрел на жену. Она встретила его взгляд и, чуть отвернувшись, захихикала.
Чего-чего, а этого он никак не ожидал. Симон не думал, что его жена способна веселиться в присутствии своих безумных родственничков. Он вздохнул. Стоило броситься в ледяную воду, стоило пережить нападки Кардока, стоило спать щека к щеке с половиной домочадцев, чтобы увидеть Аделину счастливой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84