— Подарок для Катберта. Может, этим я расположу старого зануду к себе.
— Он наш священник. Не говори о нем так в доме моего отца.
— «Зануда» не такое плохое слово, есть и похуже. Я, знаешь ли, зануд уважаю. — Симон взял факел и протянул Аделине руку. — Пошли назад, нам надо успеть вернуться до того, как кому-нибудь из твоих домочадцев придет в голову занять нашу спальню.
Аделина не торопилась уходить.
— Можно мне посмотреть? — спросила Аделина, указав на кованый сундук, тот самый, откуда Тэлброк вытащил священную реликвию.
Тэлброк пребывал в неуверенности.
— Ты бы хотела выбрать себе подарок? Скажи, что ты хочешь, и оно станет твоим.
Аделина продолжала стоять на своем.
— Ты не хочешь, чтобы я заглянула в сундук? Симон пожал плечами:
— Я могу достать то, что тебе нужно.
— Тогда достань свой экземпляр договора моего отца с Уильямом Маршаллом.
Симон вздохнул.
— Или, если тебе так хочется, не давай мне документ в руки, просто прочти вслух.
— Я…
— Ты лгал, Симон Тэлброк. Ты умеешь читать. В сундуке твоем полно документов и еще дневник.
— Полагаю, ты все это прочла?!
— Да, я вчера открыла сундук и заглянула внутрь. Там нет ничего такого, что надо было бы прятать от посторонних глаз. Разве что ты хочешь, чтобы я считала тебя безграмотным. Зачем ты солгал мне в день помолвки? Вы с Гарольдом все обставили так, будто тебе проще расписаться, зажав перо между пальцами ног.
— Я не доверял тебе.
— И до сих пор не доверяешь? Какие еще таланты и умения, помимо владения грамотой, ты держишь от меня в секрете?
Симон протяжно вздохнул.
— Вы хотите узнать о моих талантах? Миледи, бросьте пытать меня о содержимом сундука, и я готов продемонстрировать самые тайные из моих умений.
— О чем ты? Ты знаешь языческие наречия? Умеешь готовить яд?
Он поймал ее в объятия и закрыл рот поцелуем.
— Я все тебе покажу однажды, жена моя. Клянусь, однажды я покажу тебе больше, чем ты хочешь знать.
По дороге вниз они встретились с солдатами гарнизона, которые пировали у Кардока и теперь с трудом поднимались по обледенелому склону. Симон и Аделина вошли в дом как раз тогда, когда последние из приближенных Кардока улеглись спать возле огня. На низком табурете рядом с «троном» самого Кардока сидел одноухий Граффод с маленькой арфой на коленях. Подыгрывая себе, он пел песню об умирающем герое. Катберт уже успел проспаться и вернулся в дом. Теперь, сидя рядом с детьми и блестя глазами не меньше ребят, он слушал древнюю балладу.
С последним ударом по струнам Кардок поднял чашу.
— Хорошо спел, Граффод, молодец.
— Тебе бы тоже надо было послушать, — сказал Пенрик, обращаясь к Симону. — Очень большой богатырь убил дракона, а потом умер от яда.
Симон смахнул крошки со стола, жестом пригласив Аделину подойти поближе. Аделина подошла и поставила на стол шкатулку слоновой кости, принесенную из форта.
Симон покашлял, прочищая горло, и посмотрел на священника.
— Подарок для вашей часовни, святой отец. Кусочек Креста Господня, привезенный моим отцом из Святой земли, из Палестины.
Кардок осторожно прикоснулся к резной крышке. Катберт побледнел от благоговейного восторга.
— Давайте же принимайте дар, — сказал Симон. — Святым реликвиям место в церкви, а не в походном сундуке воина.
Пенрик подобрался поближе, чтобы взглянуть на священную реликвию, привезенную из легендарной Палестины.
— Не очень она большая, — разочарованно сказал мальчик.
Катберт пододвинул к себе шкатулку.
— Ты видишь только футляр, а сама реликвия еще меньше. — Он взял шкатулку в руки и повернулся к Симону. — Благодарю тебя.
Симон вежливо поклонился в ответ.
— Это еще не все, — сказал он. — Священник из церкви Святого Давида сегодня пришел в долину, но он слишком устал и предпочел остаться в форте. Утром мои люди приведут его сюда.
Катберт осторожно, словно живую, держал в ладонях шкатулку.
— Он принес подарок от епископа, я думаю. Кусочек плаща святого Гована.
Аделина улыбнулась:
— Если так дело и дальше пойдет, в долину начнется паломничество. Народ валом повалит, надеясь излечить свои хвори.
Кардок что-то пробурчал себе под нос. Он сел и потянулся за чашей.
— Лучше бы об этом не распространяться, — ворчливо заметил хозяин поместья. — Не хочу я, чтобы сюда повадились чужаки, среди них могут быть и разбойники. Они украдут реликвии, а нам останутся одни неприятности.
Майда поманила сыновей.
— Паломники тоже люди, и им надо где-то спать и есть. Придется построить хижины. Кто-то должен готовить для них еду. Холмы обрастут жильем, а овцам пастись будет негде.
С этими словами Майда взяла мальчиков за руки и повела из зала.
Граффод положил арфу на табурет, а сам сел на скамью рядом с Кардоком. Аделина, заметив это, осторожно тронула мужа за рукав.
Он накрыл ее руку ладонью и обратился к Катберту:
— Хорошенько спрячьте реликвии. Пусть о них никто не знает, если вы этого хотите. Моим людям про них не известно, так что и говорить им ничего не стоит.
Катберт вновь пробормотал слова благодарности, прижал шкатулку к груди и вышел из зала следом за служанками, начавшими уносить со стола полупустые блюда.
Кардок тяжело вздохнул. Граффод обернулся, чтобы повесить арфу на вбитый в стену колышек. Ни слова не говоря, он встал, взял свой плащ и вышел в ночь. Возле очага посреди помещения вповалку спали люди Кардока, не спал лишь сам хозяин.
Симон посмотрел на Аделину:
— И нам пора на покой, жена.
Вместе они подошли к дверям бывшей хозяйской спальни.
Кардок поднес чашу к губам.
— Нет, — сказал он. — Подойдите сюда, выпейте за мое здоровье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84