Все остальные, сколь бы обширными ни были их владения и каким бы влиянием они ни пользовались при дворах христианских королей, опасались обращаться со своими мелочными дрязгами к одетым в черное рыцарям-храмовникам. Вряд ли негодяй, подославший арфиста, чтобы тот подстроил гибель Джоанны Мерко, осмелится приблизиться к их крепости на берегу моря.
Несмотря на то что в крепости не было бойких служанок, чтобы подсунуть ему горячительные напитки и разжечь похоть, Паэн очень скоро убедился, что странноприимный дом с его скудной обстановкой таил в себе еще более опасное искушение: когда на поселок опустится ночь, они с Джоанной останутся вдвоем внутри этих толстых, скрепленных известковым раствором стен.
Паэн швырнул седельную сумку на пол рядом с кроватью и откашлялся.
— Я скоро вернусь.
И, не дожидаясь ответа Джоанны, отправился на поиски своего бывшего наставника, старого Амо Стронбоу.
Узнав юношу, Амо приподнял брови и жестом указал ему на маленькую скамейку, стоящую около стены. Он молча ждал, пока Паэн усаживался, после чего бросил взгляд на узкую амбразуру в стене, за которой можно было рассмотреть караульную будку во дворе крепости.
— Я видел, как ты въезжал в ворота, Паэн из Рошмарена. Ты взял с собой жену?
— Нет, — ответил Паэн. — Эта женщина — беглянка, для защиты которой я вынужден прибегать ко лжи даже здесь. Старик вздохнул.
— А ты пользовался в дороге облачением тамплиера?
— Нет.
— Тогда я спокоен, потому что не хочу, чтобы по округе поползли слухи, будто рыцари нашего ордена привозят своих любовниц или мнимых жен в эти стены. — Он метнул взгляд в сторону Паэна, после чего продолжил свое наблюдение за воротами крепости. — Мои английские собратья передали мне, что еще совсем недавно во время своих путешествий ты носил поверх доспехов плащ тамплиера.
— Это правда, — признался Паэн. — У меня были на то веские причины. Я выполнял задание, которое требовало большой осторожности.
— Надо полагать, ты уже справился с этим заданием? Паэн улыбнулся:
— Я доставил епископа Юбера Ольтера к месту его переговоров в Испанию и обратно в Кентербери. Он должен был встретиться там с посланцем асассинов , которые обещали нам кое-какую помощь весьма деликатного свойства, чтобы помочь королю Ричарду уже этой зимой выйти на свободу.
Старик зашевелился в своем кресле и обратил вспыхнувшие оживлением глаза на Паэна.
— Ты сам знаешь, что для тебя всегда найдется место в наших рядах, как только ты перестанешь скрывать свое имя и происхождение. Твой род весьма знатен и благороден, хотя ты и лишился наследственных земель.
— Я не могу.
— Твое настоящее имя можно сохранить в тайне и заменить на другое, когда ты вступишь в орден.
— Это не мое призвание.
— У тебя есть способности, и ты умеешь обращаться с оружием. Кроме того, судя по слухам, которые до меня дошли, тебя не слишком интересуют плотские удовольствия, и тебе еще не раз представится случай и возможность утолить свое влечение к женщинам, если в этом возникнет нужда.
Паэн вздохнул:
— Из меня выйдет плохой тамплиер. Я не могу обещать вам полную и безраздельную преданность. Старик выпрямился в высоком кресле.
— А! Ты еще не отказался от честолюбивого намерения вернуть назад земли.
— Надеюсь, мой брат вернется со временем в Рошмарен в качестве его законного хозяина.
— Матье уже вернул тебе свой долг? — спросил, помолчав, тамплиер.
— Никакого долга не было в помине, — буркнул Паэн. — Только в его воображении.
— Сарацинские всадники за спиной Матье отнюдь не были игрой воображения. Никто другой не осмелился бы прийти на помощь этому глупцу, кроме тебя.
Паэн нахмурился.
— Почему глупцы должны погибать, в то время как умники преспокойно отсиживаются в тылу, прячась за сундуками с золотом? С тех пор как мы вернулись из Палестины, Матье отплатил мне за все сторицей.
— А эта женщина? Она-то тебе что должна?
Лицо Паэна еще больше помрачнело.
— Она ничего мне не должна, да я и не приму от нее никаких выражений признательности.
— Думаю, ты возьмешь вместо этого саму даму. Я уже заметил, какими глазами ты на нее смотрел. Рано или поздно ты получишь ее признательность вместе с ее золотом. — Амо закашлялся. — Уже почти зима, и мои кости соскучились по солнцу Палестины. Ничего удивительного, что многие люди покидают свои очаги и отправляются в паломничество. Нигде так не греет солнце, как на родине Христа.
Паэн подошел к камину и, поворошив кочергой дрова, подбросил в огонь два больших дубовых полена. Амо вздохнул.
— Благодарю тебя, Паэн. Но сейчас меня донимает не возраст и даже не холод, а шрамы и боль в костях, плохо сросшихся в седле, да еще дизентерия, от которой я так и не избавился после Аскалона. — Он накрыл своей бледной, ссохшейся клешней руку Паэна. — Если ты не собираешься стать членом ордена, тогда постарайся забыть о мече и поищи себе место в этом мире. Не трать остаток своей жизни на сражения, Паэн. Остановись, пока твое здоровье не будет окончательно подорвано из-за скверно залатанных ран и незаживших переломов.
— Именно так я и намерен поступить.
— Что ж, тогда попроси свою спутницу найти тебе лучшее применение. Если кто-нибудь и может это сделать, так только она. Ты видел, как она услала молодого Поля с каким-то поручением? Насколько я мог заметить, он даже не попытался ей возразить. Такая женщина, мой друг, не побоится вставить слово, если сочтет это необходимым.
* * *
Джоанна выторговала у молодого монаха отрез великолепной шерстяной ткани, которую могла носить вместо плаща. Она искренне радовалась своей победе и выглядела вполне довольной, когда Паэн пришел ее проведать в их холодной маленькой келье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104