Паэн поддерживал Джоанну за руку, пока она шла по неровной почве церковного двора, после чего притянул ее к себе, одновременно приоткрыв узкую дверь часовни:
— На его теле нет следов насилия. Со стороны может показаться, что он спит.
С этими словами он ступил, увлекая ее за собой, на голые каменные плиты пола. И в этот миг пламя свечей ударило, словно два ярких солнца, прямо в ее широко распахнутые глаза, и она замешкалась, ослепленная, на пороге часовни.
— Нам нужно торопиться, — тихо сказал Паэн. — Повернитесь лицом ко мне, и я приведу вас.., я приведу вас к нему.
Джоанна почувствовала, как наклонился Паэн, и увидела, что он откинул покров с лица умершего — совсем юного лица, на гладкой коже которого только начал пробиваться первый пушок. Арфист оказался красивым юношей с правильными чертами, облик которого можно было бы назвать ангельским, если бы не крупный капризный рот, на котором навечно застыла довольная ухмылка.
— Взгляните еще раз, — прошептал Паэн. — Вы его не узнаете?
Джоанна покачала головой:
— В Рошмарен часто приезжали менестрели, среди которых были и арфисты, до того как…
— Как — что?
— До того, как мой брат погиб там.
Джоанна снова посмотрела на лицо юноши. Если бы не бледно-голубой оттенок кожи, наводивший на мысль о смерти, со стороны и впрямь могло показаться, что он просто спит.
— Нет. Я никогда не видела этого человека у нас в замке.
— А где-нибудь в другом месте? — Голос Паэна был тихим, но настойчивым, не давая горьким воспоминаниям отвлечь ее от главной цели. — Подумайте еще раз. Но только не о менестрелях с их арфами, а о тех нескольких месяцах, что вы провели в Рошмарене, и о ваших домочадцах. Вам когда-либо приходилось встречаться с ним раньше?
Она непременно запомнила бы эти большие, оттопыренные губы, так резко выделявшиеся на худом лице юноши.
— Нет, никогда.
Паэн прикрыл лицо арфиста тканью.
— Нам пора уходить, — произнес он.
Когда они покинули озаренное сиянием свечей святилище и снова вышли в ночь, тьма уже сгустилась. Джоанна оступилась на последней ступеньке, и тут же сильная рука Паэна удержала ее от падения.
— Сядьте, — предложил он ей. — Сядьте здесь и положите голову на колени.
— Я не собираюсь падать в обморок, — возразила она.
— Разумеется. — Паэн коротко свистнул, подражая щебету птицы, и когда Джоанна подняла голову, Матье уже стоял рядом, держа за поводья Арсуфа. Паэн подсадил ее в седло и занял место позади нее. Матье на миг покинул их, после чего снова появился, озаренный мягким светом, лившимся из двери часовни.
— Моя лошадь…
— Матье приведет ее, — ответил Паэн.
* * *
Они не спеша продвигались к своей брошенной стоянке, и Джоанне удалось даже вздремнуть в объятиях Паэна, однако она очнулась сразу же, как только ее начали мучить кошмары, и всю остальную часть пути бодрствовала, любуясь темным, усыпанным звездами небом у них над головой. Их кони, похоже, без труда находили дорогу в темноте, и Джоанна уже не сомневалась, что они очень скоро окажутся рядом с лагерем, где Матье всего несколько часов назад разжег для нее костер.
Когда они достигли цели, костер уже догорал, и Паэн, вручив ей сверток с одеялом, чтобы ей было на чем сидеть, вместе с Матье занялся сбором сухого валежника, чтобы заново разжечь огонь.
— По-моему, это было пустой тратой времени, — буркнул Матье.
— Да, пожалуй, — отозвался Паэн.
— Нет. — Джоанна расстелила одеяло и села на него. — Это было необходимо. Если бы я узнала арфиста, это могло бы положить конец всем моим тревогам. Паэн оказался прав: я должна была его увидеть.
Матье покачал головой.
— Я-то сразу узнал этого юного негодника. Вчера вечером я видел его на постоялом дворе в общем зале, пьяного в доску. Он цеплялся за юбки служанок и пел таким голосом, от которого скисло бы даже самое свежее молоко. Жаль, что я не обратил внимания на слова песни, потому что в ней шла речь о какой-то знатной даме из Динана.
Паэн повернулся к нему:
— Ты думаешь, он имел в виду Джоанну? Матье пожал плечами:
— Он пел о даме, которая… Джоанна насторожилась.
— Что?
— ..которая слишком легко расточала знаки внимания другим мужчинам, — смущенно пробормотал Матье.
Они замолчали, прислушиваясь к потрескиванию пламени костра.
— Наверное, это какая-то старая песня, — промолвил Паэн.
— Да, — согласился Матье. — Очень старая песня. Снова воцарилось молчание, которое нарушила Джоанна:
— Вы полагаете, меня хотели убить за измену? Паэн даже не шевельнулся.
— А что, по-вашему, такое возможно? — спросил он наконец.
— Вы можете думать что угодно, — заявила Джоанна, — но прелюбодеяние не входит в число моих грехов.
— А ваш покойный муж, мадам? Он никогда не сомневался в вашей верности?
— Нет, — ответила Джоанна. Когда он вообще о ней вспоминал. Она посмотрела Паэну прямо в глаза:
— Вы же сами сказали мне всего несколько дней назад, что арфист обвинял меня в покушении на жизнь мужа. Намекнул ли Меркадье хоть словом о прелюбодеянии, когда нанимал вас?
Паэн потупил взор.
— Нет, — признался он. — Меркадье ничего не говорил мне о вашей добродетели. Матье откашлялся.
— По-видимому, тот арфист и в самом деле пел какую-то очень старинную балладу, — произнес он. — Не о вас.
Джоанна пожала плечами и поплотнее завернулась в плащ. Она снова почувствовала на себе пристальный взгляд Паэна, и воспоминания о крепком южном вине и теплом полумраке спальни, в которой она провела предыдущую ночь, снова вернулись к ней, и ее щеки вспыхнули густым румянцем. Что могло бы произойти между ними, если бы Паэн и впрямь считал ее неверной женой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104