– Отлично! – неожиданно обрадовалась Эмма. – Мне тоже есть что вам сказать.Некоторое время Алекс внимательно вглядывался в ее лицо. Эмма никоим образом не выглядела раскаивающейся, и это распаляло его все больше.– Вы не станете возражать, если я разденусь? – неожиданно спросила Эмма тоном, полным сарказма. – Похоже, что я у вас погощу некоторое время.– Как вам будет угодно.Эмма расстегнула плащ, сбросила его движением плеч и положила на стул.– Что это на вас надето, – изумился Алекс.Эмма пожата плечами:– Не могла же я красться тайком по улицам в вечернем платье!Глаза Алекса блуждали по ее стройной фигурке, отмечая взглядом каждый ее изгиб, нескромно подчеркиваемый одеждой. Его мускулы напряглись, а гнев, подстегиваемый мятежным откликом тела, вспыхнул с новой силой.– Вы дали новую пищу моему раздражению и новый повод накричать на вас, – буркнул он. – Не могу поверить, что Блайдон позволил вам выйти из дома в подобном костюме.– Правда? В кабинете Вудсайда вы не говорили ничего подобного, а ведь там на мне тоже не было плаща, – напомнила она.– Там было темно, как вы помните, – недовольно хмыкнул Алекс.– Ну хорошо. Давайте начнем лекцию, а то у меня был трудный день.Алекс не сомневался, что Эмма намеренно провоцирует его, и был готов великодушно предоставить ей это право. А все потому, что он сам недостойно вел себя накануне. Тем не менее, ее полное пренебрежение к собственному благополучию его откровенно возмущало.– Вы хоть имеете представление о том, какой опасности подвергли себя? – спросил он наконец, стараясь говорить спокойно.– У нас был прекрасный план, – возразила Эмма, – и, как видите, он сработал.– Неужели? Тогда расскажите мне о вашем плане. Что бы вы делали, если бы Вудсайд вернулся домой и застал вас в своем кабинете?– Это невозможно. Белл обещала, что не позволит ему уйти с вечера в доме леди Моттрам.– А если бы ей это не удалось? Вряд ли ваша кузина достаточно сильна, чтобы удержать крепкого мужчину.– Да? А вам известно, что Вудсайд уже с год облизывается, глядя на нее? Он бы ни за что не уехал с вечера, пока она с ним флиртует.– Но он мог заболеть и тогда покинул бы вечер раньше.– Это, ваша светлость, называется просчитанным риском, которому мы подвергаемся каждый день.– Черт возьми, Эмма! – Алекс взъерошил волосы. – Если бы Вудсайд поймал вас, он мог бы упечь вас в тюрьму или сделать что-нибудь еще похуже!– А везение на что? Нед оказался в затруднительном положении и нуждался в помощи, а я не бросаю в беде людей, которых люблю, – возразила Эмма резко.Неожиданно Алекс взял ее за плечи и так сжал в объятиях, будто от этого зависела их жизнь.– Вы хоть понимаете, как я волновался за вас? Понимаете?Эмма крепко зажмурила глаза, пытаясь сдержать слезы, катившиеся из них почти целый день. Ей следовало успокоиться, иначе…К счастью, вскоре Алекс перестал трясти ее, хотя все еще не выпускал из объятий. Теперь близость его тела приносила ей отраду и странное успокоение. Эмма испытывала желание броситься ему на грудь и остаться в кольце его сильных рук навсегда.Тем не менее, другая часть ее существа все еще противилась этому: недоверие Алекса ранило ее в самое сердце.– Я понятия не имела о том, что вам есть до меня дело, ваша светлость, – ответила она спокойно.– Ну так знайте, что я чертовски беспокоился за вас, особенно когда узнал, что вы ввязались в столь нелепое дело и я не могу вас остановить.– А как вы узнали? – спросила Эмма, высвобождаясь и садясь на край кровати.– Данфорд подслушал ваш разговор с Белл, – честно признался Алекс, – насчет того, как важно, чтобы она встретилась вечером с Вудсайдом в доме леди Моттрам. Принимая во внимание характер Вудсайда, мы с Уильямом сразу забеспокоились.– А у меня создаюсь впечатление, что вы были бы не прочь отдать меня на съедение волкам.– Вчера – да, но тогда я совершил ошибку. – Глаза Алекса неожиданно переместились на стену и стали внимательно изучать ее. – Прошу вас принять мои извинения.Глаза Эммы широко раскрылись – ее потрясла способность Алекса признавать свои промахи. Сейчас он стоял, опираясь о письменный стол, и каждая линия его тела выражала боль. Вероятно, он стыдился своего вчерашнего поведения и страдал от чувства вины.Сердце Эммы рванулось к нему. Она не смогла бы заставить себя чувствовать иначе, даже если бы захотела, и… И она очень сильно его любила.Но никакие нежные чувства не могли бы пересилить испытанную ею боль.– Я принимаю ваши извинения, – сказала она со спокойным достоинством.Алекс резко повернулся к ней, и Эмма прочла в его глазах надежду и сомнения.– Но это не значит, что могу забыть, – добавила она печально. – Нам уже не вернуться к прежнему.– Послушайте, если вам были нужны деньги для кузена, вы могли просто попросить их у меня.– То есть пойти к вам и попросить одолжить десять тысяч фунтов?– Именно. Неужели вы сомневаетесь в том, что я дал бы вам их?– Уверена, что дали бы, но я бы чувствовала себя неловко. К тому же Нед вряд ли бы их принял. И заметьте, у меня более чем достаточно собственных денег: здесь, в Лондоне, мне причитается наследство. Проблема в том, что я не могу тронуть этого траста, пока мне не исполнится двадцать один год. – Эмма отвела глаза и принялась разглядывать средневековый гобелен на стене. – Конечно, я могла бы выйти замуж, но…– Понимаю.– Ничего вы не понимаете. Я попросила вас жениться на мне не только, точнее, не столько из-за денег. К тому времени я уже так сильно желала вас, что мне казалось, будто я в западне. Мужчина может привередничать, когда собирается жениться, но женщины осуждены сидеть дома и ждать, пока им сделают предложение, а я боялась, что вы никогда не попросите моей руки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82