Думаю, мне следует вас поблагодарить.– Пожалуй. – Алекс усмехнулся. – Это внесет в наш разговор приятное разнообразие.Эмма взяла Алекса под руку, и остальную часть пути до конюшен они шли вместе.Навстречу им грум вывел из конюшни двух лошадей и вручил поводья Алексу, а тот сразу же вывел лошадей на открытое пространство.– Прошу, дорогая. – Он передал Эмме поводья норовистой гнедой кобылы.– О, она великолепна. – Эмма погладила лоснящуюся спину лошади. – Как ее зовут?– Далила.– Это обнадеживает. А вашего жеребца зовут Самсон?– Вовсе нет. – Алекс хмыкнул. – Зачем навлекать на себя опасность.Эмма с подозрением оглядела его, гадая, нет ли в его словах намека, не имеющего отношения к лошадям, но в конце концов решила не обращать на это внимания.Взяв ленч, приготовленный экономкой для пикника, Алекс уложил его в сумку, и они тронулись в путь.Сначала они двигались медленно, и Эмма с любопытством оглядывала окрестности. Земля Уэстонберта изобиловала покатыми зелеными холмами, щедро усеянными бледно-розовыми полевыми цветами. Хотя большая часть полей в течение многих веков использовалась для земледелия, дом окружали нераспаханные земли, оставленные специально для того, чтобы семья могла наслаждаться всеми преимуществами сельской жизни в уединении и покое.Та часть угодий, по которой они сейчас проезжали, не выглядела слишком лесистой, хотя кое-где ее украшали кряжистые дубы, и Эмма подумала, что эти деревья весьма пригодны для лазанья. Она улыбалась, с наслаждением вдыхая свежий деревенский воздух.Алекс улыбнулся в ответ:– Вам нравится, да?Эмма была слишком поглощена зрелищем, чтобы ответить что-то остроумное.– Здесь воздух чище, и, вдыхая, словно ощущаешь его вкус. Не думаю, что я понимала, как скучаю по деревенской жизни, пока не оказалась здесь.– Я чувствую то же самое каждый раз, когда уезжаю из города, – подтвердил Алекс. – Но увы, не проходит и нескольких недель, как я начинаю скучать.– Возможно, – отважно предположила Эмма, – просто здесь нет подходящего общества?Алекс осадил лошадь и пытливо посмотрел на свою спутницу, но Эмма отважно встретила его взгляд.Прошло несколько секунд, и наконец Алекс нарушил молчание.– Возможно, – ответил он так тихо, что Эмма с трудом его расслышала. – Видите вон то дерево впереди, на гребне холма?Эмма кивнула.– Давайте поскачем туда наперегонки. Я даже предоставлю вам фору, поскольку вам мешает двигаться это чудовищное сооружение, именуемое дамским седлом.Не произнеся ни слова, Эмма послала лошадь с места в карьер. Оказавшись у финиша и опередив Алекса на целую лигу, она расхохоталась, наслаждаясь победой и чудесным ощущением полного уединения.Волосы ее выбились из прически, и она подняла руки, чтобы ее поправить, но тут же непокорные огненные локоны рассыпались у нее по спине.Алекс подавил желание поддаться этому обольстительному жесту.– Вам следовало бы подождать начала соревнования. – Он благодушно улыбнулся.– Конечно, но тогда я едва ли смогла бы выиграть.– Смысл скачек заключается в том, чтобы выиграл лучший.– Смысл в том, – со смехом возразила Эмма, – чтобы выиграл тот, кто быстрее соображает.– Боюсь, мне вас не переспорить. – Алекс вздохнул.– А разве мы спорим?– А разве нет?– В любом случае выигрыш в этом споре достанется наверняка не мне.– Вы очень упрямы.– Мой отец сетует на это уже двадцать лет.– В таком случае не стоит ли покончить с этим? – Алекс быстро спешился и достал сумку с едой.– Кстати, – Эмма тоже спустилась на землю, – вы так и не назвали мне имя лошади.Алекс сверкнул улыбкой.– Цицерон – Он принялся расстилать на земле яркий плед.– Цицерон? – Эмма недоверчиво посмотрела на него. – Вы любите все латинское?– Нет. – Алекс сопроводил ответ гримасой отвращения при воспоминании о чертовых уроках латыни, преподанной ему в детские годы и позже в Итоне и Оксфорде. Затем он уселся на расстеленном пледе и принялся выгружать еду из сумки. – Я питаю к латыни искреннюю неприязнь.– В таком случае почему ваша лошадь носит имя латинского оратора?Эмма приподняла юбки и не без изящества уселась на плед напротив Алекса, после чего он, улыбнувшись озорной мальчишеской улыбкой, бросил ей яблоко.– По правде говоря, не знаю. Просто мне нравится, как оно звучит.– Что ж, эта причина ничем не хуже любой другой. Что касается меня, то мне латынь тоже никогда особенно не нравилась – ведь на этом языке и поговорить-то не с кем, разве что с немногими священниками…Эмма покатала яблоко между ладонями, а Алекс тем временем извлек из сумки бутылку вина и два изящных стакана, завернутых в кусок фланели.Когда герцог снова посмотрел на Эмму, она уже отодвинулась от него и склонилась над маленьким розовым полевым цветком. Он вздохнул, подумав, что и представить себе не мог, какое удовольствие может доставлять верховая прогулка в окрестностях Уэстонберта в обществе этой непоседы по сравнению с его прежними бесцельными скитаниями. Правда, ему не слишком нравилось, что счастье и мир его души постепенно обретают зависимость от обворожительной рыжеволосой красавицы, сидевшей напротив. Эмма откровенно нравилась ему, нравился ее острый как бритва ум и то, что она хорошо образованна. К тому же в отличие от большинства светских особ она умела пошутить, никого не оскорбляя.Тем не менее, хотя его друзья твердили, что он должен хватать ее и тащить к алтарю до того, как его опередят, или до того, как она упорхнет в свой Бостон, Алекс твердо решил не жениться на ней. При этом сознавал, что если в самом скором будущем не сможет заняться с ней любовью, то сойдет с ума.Эмма все еще рассматривала цветок с самым серьезным видом, потом перевернула его, чтобы увидеть, каков он изнутри.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82