– Женщины, – принялся он терпеливо объяснять, – с восемнадцати до двадцати одного года все свое время проводят, совершенствуя светские манеры и таланты, а когда решат, что готовы выйти в свет, посещают светские вечера, хлопают ресницами, мило улыбаются и пытаются подцепить мужа. Чем больше титул и количество денег, тем лучше. Попавшись в сеть, бедняга часто даже не сразу понимает, что с ним произошло.Эмма поморщилась.– Не могу поверить, что вы это сказали.– Неужели мои слова вас оскорбили?– Вне всякого сомнения.– Обижайтесь не обижайтесь, таков порядок вещей, и ни вы, ни я ничего тут не можем изменить.Внезапно Эмма почувствовала, что ее гнев прошел и сменился жалостью.Что-то печальное должно было случиться с человеком, если он стал таким черствым и циничным…– Неужели вы никогда никого не любили? – спросила она тихо.Алекс вскинул голову, посмотрел Эмме в глаза и удивился, заметив в ее взгляде сочувствие.– А вы? Вы считаете себя экспертом в этом деле? – спросил он так же тихо.– Я стану им, когда полюблю, а до тех пор у меня есть кого любить – отца, дядю Генри, тетю Кэролайн, Белл и Неда. Лучшей семьи нечего и желать. Нет на свете того, чего я бы для них не сделала.Алекс подумал, что не стал бы возражать, если бы его включили в эту группу привилегированных особ.– У вас ведь тоже есть семья. – Эмма вспомнила свою встречу с сестрой герцога. – Разве вы не любите своих родных?– Люблю, разумеется…Впервые за все это время выражение лица Алекса смягчилось, и Эмма не могла не заметить, что глаза его засветились нежностью при мысли о близких.Однако он тут же усмехнулся:– Возможно, вы правы. Возможно, на свете есть пара женщин, достойных любви. К несчастью, я с ними связан узами близкого родства.– Кажется, вы этим напуганы, – заметила Эмма дерзко.– Что?– Да-да, вы, несомненно, напуганы. Гораздо легче сторониться людей, чем любить их. Если вы отгородитесь от людей прочными стенами, никто не осмелится подойти близко, чтобы разрушить эту твердыню, но такому гордецу грозит одиночество. Вы согласны?Эмма посмотрела ему в глаза и была удивлена напряженностью его взгляда.– Видите, вы затрудняетесь с ответом. – Она старалась не потерять отвагу, необходимую для того, чтобы говорить свободно. – Из всего этого я делаю вывод, что вы вовсе не плохой человек и очень дорожите своими близкими. Значит, вы способны испытывать глубокую любовь, но просто боитесь стать уязвимым.Алекс был потрясен глубиной ее проникновения в его характер и точностью определений. От спокойного голоса Эммы ему даже стало как-то не по себе. Неужели она не сознает, что ее мягкие слова проделали более глубокую брешь в его кольчуге, чем меч?Ощутив смятение и неловкость, герцог поспешил сменить тему:– Вы так и не сказали мне, почему очутились на улице и были одеты как служанка.– Верно. – Эмма безуспешно пыталась понять ход его мыслей. – Но разве я должна объяснять вам свои действия?– И все же я настаиваю.– Что? Возможно, вы шутите! Вы заносчивый, беспринципный, самовлюбленный…Чувствуя, что ее заносит, Эмма хлопнула себя по губам и вдруг затряслась от беззвучного хохота.Сидя на своей безупречной постели среди подушек и пуховых перин, как и надлежит леди, она обхватила руками колени и теперь почти касалась их головой не в силах побороть приступа истерического и совсем неподобающего даме смеха. Ее тело, неподвластное воле, сотрясалось, как ни пыталась она обуздать свое неуместное веселье. Полная нелепость этой ситуации только сейчас дошла до ее сознания, и, хотя она понимала, что должна вести себя по-другому, например, упасть в обморок, ей ничего не удавалось с собой поделать.Алекс с изумлением наблюдал этот приступ веселья. То, что женщина способна находить забавной столь скандальную ситуацию, было для него совершенно непонятно!Но скоро и он ощутил, насколько заразителен ее смех. Его низкий хохот теперь перекрывал ее почти беззвучный смех.Не в силах больше сдерживаться, Эмма повела себя так, как если бы была одна в комнате: продолжая веселиться, она упала на кровать, и ноги свободно свесились вниз.Алекс наблюдал за ней как зачарованный. Распростертая на постели с пламенеющими волосами, веером раскинувшимися по белым простыням, Эмма, казалось, совсем его не замечала. Охваченная приступом гомерического хохота, она выглядела совершенно естественной и нечувствительной к его полному вожделения взгляду.– О Господи! – Эмма наконец начала приходить в себя. Она старалась привести в порядок дыхание и делала отчаянные усилия, чтобы отдышаться.– Боже, что вы теперь обо мне подумаете!– Ну… – Алекс стремительно пересек комнату и присел на край ее постели. – Я думаю, что вы прекрасны.Эмма тут же подтянула ноги и съежилась. Этот его словно шелковый голос, казалось, расплавил ее руки и ноги, и сама она была испугана своей неожиданной реакцией на него. Ей следовало отодвинуться как можно дальше и оставить между собой и этим опасным красавцем, так коварно прокравшимся в ее спальню, больше пространства, но она не двинулась с места.– Красота всего лишь на поверхности, – попыталась она разрядить повисшее в воздухе напряжение.– Меткое замечание, – небрежно согласился Алекс. – Позвольте мне выразить это несколько иначе. Я думаю, вы великолепны.По коже Эммы пробежали тысячи крохотных язычков пламени. Эти чувства были странными и новыми для нее, а их причиной, несомненно, стало присутствие Алекса. Ее это пугало.Герцог перехватил ее напряженный взгляд.– Послушайте, моя дорогая, – осторожно начал он, и тут Эмма почувствовала необходимость вернуть себе былую уверенность. Она гордо выпрямилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82