— О Виктория… — В этих двух словах была заключена неподдельная горечь.— У меня появились подруги. И мне очень нравится работать в магазине. И никто больше не решает за меня мою судьбу. — Она беспомощно пожала плечами. — Я знаю, это, конечно, не Бог весть что, но мне дороги эти маленькие радости, и я не хочу от них отказываться.— Я и не думал, — прошептал он. — Мне и в голову это не приходило.— Да и как ты мог подумать об этом? — В ее голосе не чувствовалось насмешки. — Ты всегда мог распоряжаться своей жизнью. Ты делал все, что хотел. — Она грустно улыбнулась. — Твои планы… Как я любила, когда ты начинал строить планы на будущее.Роберт быстро взглянул на нее. Любила… Вряд ли она заметила, что ненароком обронила это слово.— А как ты подходил к решению проблемы, — задумчиво продолжала она, и слабая улыбка появилась на ее лице. — Так забавно было за этим наблюдать. Ты исследовал проблему со всех сторон, как ученый-первооткрыватель. И ты неизменно находил самый короткий путь к ее решению, а потом приступал к исполнению задуманного. Ты всегда добивался того, чего хотел.— Кроме тебя.Его слова повисли в воздухе. Они молча смотрели друг на друга. Наконец Виктория отвела взгляд и сказала:— Я должна идти.— Позволь мне подвезти тебя.— Нет. — Голос ее звучал как-то странно, как будто она готова была вот-вот заплакать. — Не думаю, что это хорошая идея.— Виктория, прошу, не заставляй меня волноваться за тебя. Я чувствую себя таким беспомощным. Она покачала головой.— Я чувствовала себя беспомощной целых семь лет. А теперь я сама себе хозяйка. Пожалуйста, не лишай меня этого. — Она распрямила плечи и пошла вдоль по улице.Роберт двинулся вслед за ней на небольшом расстоянии. Макдугал, с минуту подождав, натянул поводья и покатил следом за хозяином.Так они следовали друг за другом вплоть до магазина мадам Ламбер, являя собой весьма необычное зрелище.В тот же день, когда Виктория стояла на коленях перед манекеном, зажав в зубах три булавки, над дверью магазина звякнул колокольчик. Она вскинула голову.Это, конечно, был Роберт. Она почти не удивилась, увидев его. Он держал в руках коробку, и на лице его было хорошо знакомое ей хитрое выражение. Она прекрасно знала, что это означает. Он что-то замышляет. Наверное, целое утро строил планы.Он неторопливо подошел к ней.— Добрый день, Виктория, — сказал он, добродушно улыбаясь. —Должен сказать, ты выглядишь устрашающе с этими булавками: они торчат у тебя изо рта, словно клыки.Виктория пожалела, что не может вынуть один из этих «клыков» и пребольно его уколоть.— Но все-таки недостаточно страшно, — пробормотала она.— Прошу прощения?— Роберт, ну зачем ты здесь? Я думала, мы уже все обсудили сегодня утром и пришли к взаимопониманию.— Ну да.— Тогда почему ты вновь сюда явился? — простонала она.Он наклонился к ней и доверительно сказал:— Мне кажется, что мое понимание существенно отличается от твоего.«Совсем сдурел!» — подумала Виктория, а вслух сказала:— Роберт, я очень занята.— Я принес тебе подарок, — сказал он, протягивая ей коробку.— Я не могу принять от тебя никаких подарков. Он ухмыльнулся.— Это съедобный подарок.В животе у Виктории тотчас предательски заурчало. Пробормотав вполголоса проклятие, она повернулась спиной к Роберту и ожесточенно ухватилась за подол платья, которое подшивала на манекене.— У-у, вкуснота, — протянул Роберт, дразня ее. Он открыл коробку и сунул ее Виктории под нос. — Пирожные.Рот у Виктории тут же наполнился слюной. Пирожные! Ее самая большая слабость. И уж конечно, Роберт прекрасно об этом помнил.— Я постарался найти без орехов, — добавил он. Без орехов? Черт его возьми — он помнит все до мелочей. Тут Виктория заметила, что Кейти, вытянув шею, уставилась на коробку через плечо Роберта. Кейти смотрела на пирожные с выражением, которое можно было бы определить как страстное вожделение.Вне всякого сомнения, бедняжке вряд ли доводилось до этого видеть изделия знаменитых лондонских кондитеров.Виктория одарила Роберта очаровательной улыбкой и выхватила коробку.— Благодарю, — вежливо промолвила она. — Кейти, хочешь пирожное?Кейти в мгновение ока очутилась рядом. Виктория вручила ей всю коробку и продолжила работу над подолом платья, стараясь не обращать внимания на соблазнительный запах шоколада, поплывший по комнате.Роберт придвинул стул и сел рядом.— Это платье было бы тебе очень к лицу, — заметил он.— Увы, — откликнулась Виктория, яростно втыкая булавки в подол. — Его уже заказала одна графиня.— Я бы сказал, что непременно куплю тебе нечто подобное, но вряд ли это поможет мне заслужить твое одобрение.— Как вы проницательны, милорд.— Я вижу, ты на меня сердишься, — заявил он. Виктория вскинула брови в преувеличенном удивлении:— С чего ты взял?— Это, верно, потому, что ты думала избавиться от меня сегодня утром, но у тебя ничего не вышло.— Как вы проницательны, милорд!— Ты стремишься вернуть свою жизнь в нормальную, привычную колею.Виктория издала звук, который можно было определить как нечто среднее между смехом, вздохом и фырканьем.— Ты намерен и дальше столь же глубокомысленно изрекать прописные истины?— Хм. — Роберт снисходительно посмотрел на нее сверху вниз и сел поудобнее. — Я понял, в чем твоя ошибка.Виктория не удостоила его ответом.— Видишь ли, тебе только кажется, что это нормальная жизнь.Виктория заколола еще несколько булавок, затем обнаружила, что воткнула их совсем не туда, и вынуждена была вынуть и переколоть заново.— Но это не нормальная жизнь. Как она может быть нормальной? Ты живешь так всего месяц.— Ты ухаживал за мной всего два месяца, — не выдержала она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90