– Не сказала? – она смело встретила его взгляд. – Завтра вечером я жду тебя дома, – Иден вышла, махнула груму, чтобы тот подвел лошадь.
– Ты уверена, что сможешь ехать верхом? – Рэм заглянул ей в лицо. – Может быть, ты хочешь остаться…
– И отвлекать тебя от работы? – она улыбнулась. – Это приглашение?
Рэм выпрямился, ничего не ответив. Иден тут же пожалела о своих словах.
– Тогда до завтрашнего вечера.
* * *
К назначенному сроку Рэм не вернулся, и большую часть ночи Иден провела, вышагивая по комнате, не в силах подавить ярость. На рассвете она оделась потеплее и отправилась на прогулку, чтобы унять гнев, душивший ее.
– Не стоит дуться, как мышь на крупу, – сказала она себе, чувствуя, что усваивает местные выражения и вскоре превратится в настоящую шотландку.
Скайлет просыпался. У одной из овчарен Иден увидела группу людей, направилась туда, резко остановившись при виде мужа, по колени стоявшего в овечьей шерсти. Судя по всему, он помогал загонять и стричь овец. Значит, избегает ее! И своих супружеских обязанностей. Интересно, как она сможет родить наследника, если он не собирается засевать поле?
Иден гордо выпрямилась, расправила юбки, почувствовав, как гулко бьется сердце. Она спокойно подошла, насмешливо улыбнувшись при виде удивленно расширившихся глаз, прошла в загон.
– Рэмсей! – Иден вызывающе поставила руки на пояс. Тот выпрямился, увидел ее покрасневшее лицо, сверкающие глаза. Да, Иден стала непредсказуемой, и наверняка прошлая ночь ее разозлила. Рэмсей немало спорил с собой прошлым вечером, но все же решил проигнорировать ее ультиматум. В отсутствие жены его страсть успокоилась, чары улетучились, и Рэм решил избегать Иден. Здоровье жены зависит от его самоконтроля, убеждал он себя. Хотя где начинается и кончается победа над собой, Рэм не знал. И сейчас чувство неуверенности сменилось неоправданным гневом.
– Где ты был прошлой ночью? – смело спросила Иден. Окружающие тут же зашептались.
– Где должен. В Котсволде. Я решил вернуться утром, – Рэм отвернулся, посмотрел на овец.
– Рэмсей! – в голосе Иден слышался гнев. – Мы так не договаривались! – ей хотелось кричать об этом на всю вселенную.
– Ты – нет. А у меня были более важные дела…
– Более важные, чем спать с собственной женой?
Это взбесило Рэма. Он двинулся в ее сторону, распугивая блеющих овец.
– Придержи язык, женщина! – Маклин глянул на жену, затем на довольные лица увеличивающейся аудитории. Громкие ссоры – самое интересное событие в Скайлете.
– Я говорю, когда хочу, муж, и что хочу. И люблю говорить правду. Ты думаешь, они ее не знают? – Иден указала на окружающих.
Рэм кипел от гнева. Он повернулся, с трудом удерживая ярость, когда ее слова, словно стальные ножи, буквально прорезали воздух.
– Рэмсей. Твой отец назвал тебя Рэмом. Бараном. Он должен был назвать тебя овцой!
Она не знала, что в юные годы Рэму уже приходилось слышать подобные насмешки.
Он резко повернулся, ледяной взгляд заставил Иден отступить назад. Зрители ахнули, раздались крики, когда Рэм пошел на жену, схватил и перебросил через плечо. Кулаки Иден забарабанили по его спине. Ворота открылись, словно по мановению волшебной палочки, и Рэм зашагал к главному входу в дом.
Пока он шел по двору и поднимался по лестнице, гнев несколько утих. Терранс и Арло, занятые завтраком, встали, их брови удивленно поднялись. Из своей комнаты вышел Гаскелл, запихивая рубашку за пояс и прогоняя Анни в кухню.
Иден молила о помощи, но взгляд Рэма у любого отбивал охоту вмешиваться.
– Эля! – прорычал Гаскелл, сделав вид, что ничего не произошло. Из всех мужчин в Скайлете Гаскелл лучше всех знал – когда пенится ярость, лучше пены не касаться.
* * *
– Я дам тебе то, что ты просила, – прорычал Рэм, не слишком вежливо швырнув ее на кровать. – Но мы должны прежде кое-что уяснить! Я больше не хочу, чтобы подобные отвратительные сцены повторялись! Или собственноручно пройдусь хлыстом по твоему заду, это понятно?
Гнев Иден кипел не меньше, чем ярость Рэма. Волосы растрепались, одежда была в беспорядке.
– Как ты смеешь, мужлан…
– Тебе ведь нравятся мужланы, дорогая. Иначе ты бы не провоцировала меня, – лицо Рэма оказалось так близко, что Иден ощутила идущий от него жар. – Я делал все, что в моих силах, чтобы относиться к тебе с достоинством и уважением, с которым должно относиться к жене.
– Да? – она оперлась на локти. – Оскорбление и унижение – и есть уважительное отношение к жене в Шотландии? Ты и твой хваленый самоконтроль – я ненавижу все это! Ты – холодный, самый… – она долго искала слово, словно задыхалась, – бесчувственный… негодяй… которого носит земля…
– Бесчувственный? – Рэм придавил Иден к кровати, пальцы впились в ее запястья, глаза не отрывались от ее глаз. – Я бесчувственный? – он придавил ее еще крепче, словно хотел выпустить дух сопротивления. Коленями раздвинул ноги.
– Если даже между нами огромное поле, я чувствую твое тело, дорогая, – он сказал прямо ей в полураскрытые губы, впитывая прерывистое дыхание. – В ветреный день я слышу твои вздохи любви, моя одежда превращается в кончики твоих пальцев, и я боюсь уснуть, умереть и потом никогда тебя не увидеть. Я хочу быть чашкой, чтобы коснуться твоих губ, хочу быть стулом, на котором ты сидишь, просто хочу чувствовать вес твоего тела, держать тебя в объятиях. Я ревную тебя даже к твоему плащу, потому что он защищает тебя так, как не могу я…
Его слова выражали ее собственную муку. Иден с трудом верила, что и он чувствует то же самое.
– Рэмсей, – она заморгала, чтобы согнать слезу с ресниц. – Ты любишь меня… хоть немного?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131